Анна Вольская: Чтобы у нас здесь быть культурным человеком, сначала нужно ощутить себя белорусом
23 марта скончалась продюсер, жена Лявона Вольского Анна Вольская. Ей было 40 лет. Предлагаем вашему вниманию архивное интервью с ней — 2008 года, с сайта Generation.by.
2007-й был богат событиями для Анны Вольской. Новый альбом Крамбамбули, более чем удачное выступление группы на фестивале «Басовішча» — и все с хорошим настроением и улыбкой. А к рождественским праздникам Анна завершила еще одну задумку — «Снежный переулок 8». Многие интересуются, как это Лявону удалось отыскать такую жену, которой удается совмещать работу, семью и отдых, красоту и внутреннее богатство, детскую радость жизни и взрослый подход к бизнесу, философское отношение к действительности и уверенность в том, что все будет хорошо.
Вольских трудно представить порознь. Они уже даже стали похожими — в беседе, в улыбках и отношении к жизни. Но были времена, когда Анна Вольская была Аней с благозвучной для каждого музыканта фамилией Лабай. Эта девушка не сидела на месте и интересовалась, кажется, всем на свете: ходила на танцы и фехтование, пела в хоре и играла на аккордеоне.
«Если вы такие умные, что же тогда в школу ходите?»
— В детстве была экстремальном ребенком и холерическим: могла из дому уйти и пойти гулять, найти знакомых, а родители меня тем временем искали. Или у бабушки в деревне могла зайти на свадьбу, стать возле невесты, абсолютно которую не знала, и есть каравай. Как-то в церкви молились-молились — нет ребенка. И тут тетя видит, что я там, где бабки все на коленках — в пол головой. И в школе тоже — таким неровным ребенком была: то учусь классно, то мне надоедает. Меня надо было держать в руках.
А потом появилась мечта — стать актрисой. Поэтому пошла в театральную школу. Мне больше и не хотелось никуда поступать. Мы там ставили «Мастера и Маргариту». У нас в классе было двенадцать девушек. И все такие сильные и красивые. А играли мужские роли. Я играла Бегемота. И во время этого спектакля постоянно что-то происходило, например, декорации падали. Мистически было.
Учеба была нестандартной: до 11.00 — как нормальные дети, а до часов шести-семи вечера у нас были театральные занятия. Было классно, но уроки мы уже не делали. У нас мнение о себе было: такие красивые, такие богемные… Ну и к нам соответственно относились — мажоры. Мы все уроки превращали неизвестно во что. Нам даже учительница говорила: «Если вы такие умные, зачем тогда в школу ходите?» Сложно с нами было.
Эта учеба — один из самых ярких моментов жизни. Школа подытожила весь предыдущий опыт, во многом сформировала личность.
Потом я увлеклась психологией. И поступила в Институт культуры на «Социальную психологию». Тогда эта профессия только что появилась, и в кульке сами не знали, что это такое. Мы и доучились, так и не узнав.
По мнению Калмыкова, почему многие люди из кулька сейчас что-то значат — потому, что менялось общество. Люди из кулька не получали нормального образования, которое гарантировало бы им сразу приличную работу. Они находили свободные ниши в обществе. Вот шоу-бизнес — не занято. Пришли без всяких понтов, поскольку знали, что образование слабое. Поэтому учились дальше.
В то время, когда я училась, Михалок там был, Палац. Тусовка интересная была. Теперь те, кто на менеджмент учился, держат агентства, через которые мы играем корпоративы. Поэтому очень легко разговаривать.
КУЛЬТурная работа
— Еще во время учебы в Институте культуры у нас были знакомства с разными психологами. Меня пригласили работать на Радио 101.2. Там сделали не просто рекламный отдел, а ноу-хау — систему промоушн (разные там передачи, конкурсы). Реклама тогда была на стадии «записал ролик — прислал — поставили».
На Радио 101.2 появилась идея взять двух девушек, классных, таких монстроидальных. Нашли сначала меня. А я нашла Олю Сороко. Она сейчас директор рекламного агентства «Пингвин» и очень известный в рекламе человек. Мы с ней были очень похожи: такие же черные, высокие, в стиле вамп. Само собой, контракты подписывались очень быстро:) Мы натусили тогда, конечно: на всех выставках, бизнес-вечеринках. Еще как институт не окончили, а уже все увидели.
Тусили мы тусили, работали и работали. Что существенно — нормально зарабатывали… А тут возвращаюсь из отпуска, включаю радио — и понимаю, что его закрыли. Оборвалось все! На тот момент это была единственная такая тусовка. Атмосфера была невероятная. К тому же, на Революционной, в старом городе. Сейчас многие из тех людей уехали за границу. Но некоторое время радио продолжало существовать, только не выходили в эфир.
И, помню, был альтернативный Новый год, который устраивал Толя Додь и на который собиралось много интеллектуалов — 4 декабря в Колодищах. Там встретилась с Лявоном. Сразу что-то вспыхнуло. И началось…
Кухня, бутылки недопитые — и он…
— Я Лявона часто видела до той поры. И он мне не нравился совсем. Длинные волосы, этот черный плащ… Сижу я расфуфыренная, а он — на диване. Смотрю на него — и сразу у меня ассоциация: кухня, бутылки недопитые и он там… О, думаю, и на этих людей мы работаем, ищем деньги? Помню, в школе было модным знать наизусть все металлические группы. Я, девочка, такое не слушала, но для престижа список изучила и козыряла им. И там была «Мроя». «И это легенда, которую я в четвертом классе заучивала?» — подумалось мне.
Но стало интересно. Познакомились. И он меня своим юмором просто покорил! Так уж выделывался:) И ощущалось, что хорошо нам вместе, тянуло, как магнитом, искали встречи…
Это, на самом деле, тема для женского романа. Тогда у Лявона была очень сильная связь с Касей Камоцкой. Казалось, все вокруг были против нас, потому что он и Кася были очень харизматичной парой, и многие ими восхищались. На полгода мы оказались в изоляции конкретной.
Благодаря этому роману я узнала абсолютно другой культурный поток. Его и сейчас сложно пиарить. Но он захватил сразу: в твоей стране — и такая противоположность твоей предыдущей жизни. Будто бы клад нашла. Я была этакой девушкой из центра. Дальше своего района ничего не знала. А тут началась такая рок-н-рольная жизнь:)
— У родителей не было шока, что их дочь так «попала»?
— Нет, отец сразу понял. Папа у меня классный — мы очень дружим. Мама — так себе восприняла. У Лявона нормально: мама у него очень интуитивная. А когда пришли к Артуру Вольскому в театр знакомиться, он сразу по глазам понял: наша девочка.
Ну и начался роман. Стали жить вместе — я слышала, как ведутся переговоры о концертах. И подумала: Боже, какой детский сад. Я просто не могла слушать, как Лявон договаривается. Тогда N.R.M. начинался, у них был запал, главное было — играть. А как и что будет — не важно. Началось все с помощи, а выросло в профессию, которой я лет восемь занимаюсь.
Вольская профессия
— Это можно назвать профессией с натяжкой. Ну да, можно сделать рождественское шоу. Но все равно получается как бы обслуживание Вольского. Он очень многосторонняя и действительно талантливая личность. Бывает, захочешь другого артиста взять — и подумаешь: да этот же универсальный:)
— Наверное, поэтому так мало женщин в белорусском шоу-бизнесе: количество универсалов ограничено. А если серьезно, как Вы считаете, с чем это связано?
— Мне трудно судить. Ситуация не очень благоприятна для шоу-бизнеса — меняется постоянно. Три года было нормально, потом раз — и запрет. Сколько знакомых переехало в Москву. А там пробиться можно только в сильном порыве. Поэтому они трансформируются в другие сферы деятельности и живут более комфортно. Безусловно, главный фактор здесь — это деньги. Потому что и нам это не приносит больших доходов. Все эти годы мы вкладывали. И только сейчас есть какие-то плоды.
— А могли ведь какого-нибудь бизнесмена найти, на «Феррари» кататься…
— Яхты и «Феррари» еще впереди — я в этом уверена. Если получаешь халяву по жизни только потому, что ты пока привлекательна, потом дорого за это заплатишь. Для женщины очень важно самой работать и зарабатывать. А лучше сделать все вместе. Если человек один всего достигает и просто платит за отношения — ну это немного не то, одиноко себя чувствуешь. Быть вместе — это всегда компромисс. Я осталась в музыкальной сфере, потому что у меня не было выбора, кроме как долбить и долбить эту стену. Лявон свою профессию бросить не мог. Я бы сказала, что он миссионер в белорусской культуре. И если бы он стал чем-то другим заниматься, то, наверное, сдулся бы. Поэтому так сложилась моя судьба.
— Женитьба кумира всегда удар для фанаток и не все это принимают. Не было ли давления со стороны поклонниц?
— С другими энэрэмовскими ребятами разные ужасы происходили. Но у нас такого не было. У Лявона такой характер, что он сохраняет дистанцию. Поэтому особого давления не было. А девочки постоянно пишут. Но для меня это было нормально, классно. Без этого артист не может существовать. Я довольно цинично к этому относилась. Но наши семейные отношения ни с чем не сталкивались. У нас есть внутренняя тайна. Пока она существует, есть семья. Ну, а если бы ее не было — девочкам, место вакантно:) А если чувствуешь, что есть — тогда не за что переживать.
На празднике жизни пьют Крамбамбулю
— Другим ударом по фанатам N.R.M. стало рождение «Крамбамбули», продюсером которой вы непосредственно и являетесь. Не страшно ли было настолько кардинально менять направление?
— Поскольку я все равно работала с Лявоном, то сначала занималась N.R.M., который мне нравился тогда и нравится сейчас. И я считаю, что мы сделали много того, что теперь отражается на последующих поколениях. Но я немного переросла рок-стиль. И понятно, дальше, чтобы работать с белорусскоязычной музыкой, нужно создать что-то более массовое. Рок, антагонизм нужны молодежи чтобы сформироваться. Или, бывает, N.R.M. нужен серьезным русскоязычным бизнесменам, чтобы переломить себя и стать белорусами.
Если ты формируешься, складывается твое мировоззрение — тебе нужен N.R.M. Если ты уже сформирован и тебе нужно просто жить — тогда Крамбамбуля.
— А почему именно такой формат?
— Интересно музыкантам, которые играют серьезный рок, сказать: а давайте попробуем сиртаки. Давайте взглянем на разные культуры. И это очень важно для личности во всех смыслах. Вот так и создалась Крамбамбуля. Естественно, что аудитория немного опаздывает. Поэтому к этой ревности мы подготовлены и нормально к этому относимся.
— Кажется, что у Вас и Лявона идей просто уйма. Что нового готовите?
— Чем больше у человека проектов — тем лучше. Значит, ему есть что сказать, а не ходит он по кругу. Очень горжусь, что удалось сделать «Снежный переулок 8». Это такой теплый, почти домашний проект, целью которого было дать людям возможность встретить Новый год с белорусскими песнями и любимыми артистами. Здесь нет никакой претензии. Только позитив и превосходная атмосфера. И это было хорошим уроком, ценным опытом для последующих задумок. Но каких точно, говорить не буду. Ведь если человек говорит, он уже думает, что наполовину сделал дело — и начало работы откладывается.
— В разговорах о рождественском шоу вы не раз делали акцент на атмосфере и людях, которые помогали ее создавать. Как это получается? Вероятно, вы хорошо разбираетесь в людях.
— У нас есть такая черта: мы уже считаемся людьми среднего возраста, но не утратили способности приобретать друзей. Друзей видно по глазам, это сразу чувствуется. Но сказать, что я на сто процентов разбираюсь в людях, не могу. Сейчас я уже больше по-нордически отношусь, не бросаюсь с головой в новые отношения, понимаю, что человек может измениться. Особенно есть ситуации в дороге: когда ты с человеком выезжаешь, много качеств проявляется. Хотя внутри я ребенок и мне хочется тепла. И даже если человек что-то плохое сделал, думаешь — ну он сглупил, ошибся. Жизнь, конечно, учит. Но в основном, для работы, в дружбе подбираю я людей удачно. Могу гордиться этим.
— От Вас уходит очень сильная энергетика. К тому же — творческая семья. Видимо, дверь в доме не закрываются.
— Наш дом очень открыт. Особенно когда идет создание проекта. Но нам классно вместе. Все, что может быть между людьми, у нас есть. Нам нас достаточно. Поэтому это не дом тусовщиков.
— Вы постоянно что-то придумываете. Не возникает ли желания побездельничать, по-женски просто сериал посмотреть?..
— На самом деле, благодаря лени я многого добиваюсь. Ведь стараюсь так организовать работу, чтобы ее было как можно меньше. Лень — двигатель прогресса. Мое любимый занятие — это ничего не делать. Я чувствую себя комфортно и гармонично. Просто попить кофе, почитать, погулять.
[…]
В жизни и в семье у нас вообще очень детские отношения. Мы абсолютно как дети: радуемся жизни, бесимся, играем, шутим, с Адэлей носимся. Как трое детей:)
Я желаю гармонии людям: когда они живут, работают, любят, рожают детей… И неважно, какой год: 2007, 2008, кота, собаки, крысы. Гармонию надо находить в себе.
Три черепахи Анны Вольской: факторы успеха
— Чтобы у нас здесь быть культурным человеком, сначала нужно ощутить себя белорусом. Это очень существенно на самом деле. Даже коммерчески выгодно. Потому что если у человека нет Родины, языка, нет всех этих атрибутов — это немного неполноценный человек. Для культурного человека это примерно то же, что для крутого бизнесмена — машина, вилла, самолёт.
Во-вторых, это разделять в себе. Для женщины важно, применять деловые качества, если они есть, а не женские уловки. И одновременно не вести себя, как мужчина. Надо думать о делах, а не о комплиментах, которые тебе наговорят. В делах также очень важно быть искренним, и если тебе что-то не нравится — говорить «нет».
Комментарии