«Мы ніколі не вернемся сабою ранейшымі». Виталий Рыжков вернулся к творчеству и собрал полный зал на поэтический стендап
Белорусский поэт и переводчик, рэпер и блогер Виталий Рыжков устроил в варшавском кинотеатре Atlantic поэтический стендап о своей жизни в поэзии. Поэт собрал аншлаг и признался, что готов делиться идеей такой импровизации с другими писателями — в качестве франшизы. Между тем все 14 рядов зрительного зала превратились к концу вечера в… стихотворные строки, пишет «Белсат».
Сначала Виталий Рыжков просит слушателей полностью не отождествлять его личность с лирическим героем, которого он представляет во время литературного вечера. «Это будет, можно сказать, моноспектакль», — уточняет поэт.
Шоколадный член и сущность поэзии
Через 45 минут после начала встречи в соседнем зале запускают фильм The Last Showgirl с секс-бомбой 1990-х Памелой Андерсон в главной роли. Ленту хвалят критики, но можно было с уверенностью утверждать: на «Презентацию» Виталия Рыжкова пришло больше зрителей, чем на ослепительную Андерсон.
Зал почти заполнен. Более 100 человек. Белорусский поэтический вечер. Какое-то фантастика.
Виталий Рыжков показал, что белорусская поэзия, а точнее, рассказ о ней и своей судьбе в ней тоже может быть захватывающим. Может быть бомбой. Секс-бомбой — в том числе.
Чего стоила хотя бы история о шоколадном члене, который вручили лирическому герою в качестве награды за победу в слэме на ужгородском фестивале «ЭротАртФест». Эта 300-граммовая статуэтка в виде мужского полового органа станет причиной поэтическо-эротического скандала: герой статьи (по договоренности) подарит её в конце очередного слэма — уже в Минске — известной поэтессе Валярине К., которую тогда победил.
«История не закончилась. Однажды я узнал, что один живой белорусский классик, присутствовавший на том соревновании, все это увидел и, не поняв, так как не знал о нашей договоренности, сделал первую в истории Беларуси попытку «закэнселить» человека. И этим человеком был я. Он разослал письмо: мол, вот этот ваш модный молодой Виталий Рыжков — он не поэт и не джентльмен, потому что он — х… подарил такой девушке… Поэтому я за Некляева не голосовал», — зал взрывается смехом.
Это история из уже далекого 2010 года. Отношения лирического героя и знаменитого белорусского поэта Владимира Некляева наладились, когда выяснились все нюансы той ситуации. Но вопрос о сущности поэзии и месте поэта в этом мире («Поэзия — х**ня или нет?») становится лейтмотивом поэтического моноспектакля Виталия Рыжкова, в котором собственно стихи выступали, как настаивал автор, только как иллюстрации к «целостной истории».
Двадцать лет и три дня назад. Могилев
«Я так и не смог до конца ответить себе на вопрос, зачем людям поэзия, — признавался в начале вечера Виталий Рыжков. — Сегодня и вообще. Зачем она тем, кто не любит литературу, и можно ли извлечь из неё какую-то пользу? Но я думаю, что, по крайней мере на этот вечер, поэзия — это еще одно средство поговорить. Поговорить вместе о чем-то. И я страшно рад, что это не фестиваль, где за отведенные 10 минут поэт просто не успевает выговориться».
Поэзия как коммуникация. Но в первую очередь — это интонация, утверждает поэт, рассказывая о своих первых стихотворениях: они были посвящены войне в Чечне и матери («Мама, прыйдзе час, перастанем мы, перабесімся, станем сталымі, а пакуль, калі ласка, адстань ад мяне — я яшчэ пажыву ў хістанні»).
Эпизоды о встрече с первым живым поэтом, который неизвестно по какой причине приехал выступить в Могилев из Смоленска (его фамилия стерлась из памяти), о поэтическом взрослении и победе в конкурсе «Пластилиновый аист» также встречаются смехом.
Аплодисменты редки, но, как кажется, искренние: Рыжков сразу предупреждает, что после смоленского поэта не любит никаких оваций.
Кстати, о Могилеве («Магілёў — суворы горад…»). Не состоялась бы «Презентация» в варшавском «Атлантике», если бы «двадцать лет и три дня назад» поэт не завоевал в Могилеве «Пластилинового аиста». 20-летию той победы и был посвящен концерт в Варшаве.
«И когда мне вручили диплом, моя жизнь полностью изменилась», — улыбается на сцене Виталий Рыжков. Поэзия оказалась чем-то гораздо большим, чем какая-то там «х**ня». Причем настолько не х**ня, что, как признается поэт, за все время он сжег несколько тысяч своих стихов («Я вам столько времени сэкономил, мои дорогие!»).
«Я хотел бы, чтобы с моими персонажами можно было разговаривать…»
По словам Рыжкова, поэты («эти странные люди») делятся на две категории. На поэтов-нарциссов, которые любят себя в поэзии и которым легко выступать. И на поэтов-невротиков, поэтов-ботаников, «которые умеют посадить себя на задницу и написать что-то», но чаще всего не умеют читать свои стихи. Потому что так много вложили в них, что это уже «готовый продукт», это — «слова массового уничтожения», и их не надо красиво декламировать.
К какой категории относит себя лирический герой, Виталий Рыжков не признается (но мы догадываемся) и читает свой перевод стиха «Я магу быць паэтам» американца Тейлора Мейли, имитируя голоса белорусских поэтов Алеся Рязанова, Виктора Жибуля и Андрея Хадановича. Как бы потом этому ни сопротивлялся, зал снова взрывается аплодисментами.
Потом поэт читает произведения из своего magnum opus — стихи 2009—2010 годов. Звучат знаменитые «Дзверы, замкнёныя на ключ», стихотворение, давшее название первой и пока единственной поэтической книге Рыжкова (2010, премия «Дебют» имени Максима Богдановича). С ностальгической улыбкой рассказывает, как собирал на ее издание деньги (одолженные у других белорусских поэтов).
«Мой метод, о котором я постараюсь очень коротко и не скучно рассказать, заключается вот в чем… Поэзия должна быть интересной, как минимум. Интеллектуальной. Я хотел бы, чтобы с моими персонажами можно было разговаривать…» — говорит Виталий Рыжков.
В какой-то момент сложилось впечатление, что со слушателями действительно разговаривают не Виталий Рыжков, а персонажи его произведений. Магия. Ему удалось.
«Нам нужно только прогнать страх»
Возвращаясь к основному вопросу — «А что же такое поэзия?» — в конце мероприятия (моноспектакль длился более полутора часов), Виталий Рыжков вспоминает своего отца, нормального человека, не поэта. Теперь, когда отца уже нет, поэт Рыжков — его продолжение и памятник ему.
«А это значит, что мне никогда-никогда не нужно было доказывать отцу, что это занятие, которое я выбрал, не фигня. Потому что мне как его продолжению это очевидно. И вся эта история с нашими прежними попытками что-то кому-то доказать, включая родителей, нам не нужна. Нам нужно только прогнать страх. Страх, что что-то может не получиться. Как, например, страх, что не получится собрать 100 друзей в кинотеатре на поэтический вечер», — подытоживает Виталий Рыжков и читает стихотворение «Унутраны горад».
«Унутраны горад» заканчивается строками: «Аднойчы я пасялюся ў верш… каб зрабіцца ўсім, што навокал, і аднойчы ператварыцца ў кропку». Так ставит точку в своем выступлении поэт. Но Рыжков в точку не превращается (читаем дальше). Выслушивает-таки аплодисменты и крики из зала.
А тем временем не покидает ощущение, что каким-то магическим образом выступающий «поселил в стих» все 14 рядов кинозала «Атлантика». 14 добрых строк — почти без пробелов и знаков препинания (сонет?).…
«Поэзия оставила меня на 9 лет»
Как говорилось ранее, в точку Рыжков не превращается и читает на прощание стихотворение, написанное в 2025-м, после 9-летнего перерыва («Паэзія пакідала мяне на 9 гадоў»).
Читает стихотворение, которое начинается так: «Мы ніколі не вернемся, бо вяртацца не будзе куды…» А заканчивается словами «мы ніколі не вернемся сабою ранейшымі».
Зал на мгновение замирает…
Точку Виталий Рыжков не ставит даже на этом. И делится планами. Обещает издание второй поэтической книги. Обещает аудитории к концу этого года завершить работу над материалами для двух музыкальных альбомов, один из которых — для сольного проекта Angst (в спектакле только один эпизод, в котором задействована белая кепка, он посвящает своему творчеству рэпера).
«И еще я планирую подарить идею таких встреч другим писателям. Потому что мы стали жертвами явления, которое нас всех замучило, — фестивалей… где белорусскому писателю скорее нальют, чем заплатят. И это невыгодно никому: ни поэтам, ни людям, которые интересуются поэзией. Потому что из этого невозможно что-то сделать. И эти выступления — культурный продукт, который не может существовать только на гранты и только ожиданием приглашения на него. Так вот: эту франшизу «Презентации» я с удовольствием жертвую и отправляю в литературный космос — всем остальным писателям», — предлагает Виталий Рыжков.
Предложение нравится слушателям. Из зала звучат фамилии других поэтов и писателей, с которыми аудитория с удовольствием пообщалась бы в формате рыжковской «Презентации». Может, мы и правда немного устали от фестивалей и выбивания грантов на них?..
Билет на «Презентацию» Рыжкова стоил, кстати, 80 злотых (немного больше 18 евро) — дороже, чем на The Last Showgirl с Памелой Андерсон. Но это того стоило.
И наконец — точка. Виталий Рыжков (то ли в шутку, то ли всерьез) обещает стать детским писателем («Потому что конъюнктура! Хорошо продается, особенно в Польше»). И презентует «первый стих для своей первой детской книги».
«Наш маленькі сын Вадзім сёння дупку застудзіў. Бо адразу дзве бабулі яму ў дупу дзьмулі… » — так это звучит.
Зная Рыжкова, можно догадываться, что «дупка Вадзіма» — это, может быть, еще и какая-нибудь «видимая метафора» поэта. Только вот что за ней кроется?.. Превращаемся в точку.
Комментарии