«Я готова стать министром экономики Беларуси». Новое лицо в Кабинете Алиса Рыжиченко — о коррупции на пользу Лукашенко, Зарецкой и реформах

Поговорили с будущим «министром экономики» в изгнании о ее малой родине, работе в недвижимости, причинах переезда в Австрию, браке, который не выдержал испытания эмиграцией, а также о видении реформ белорусской экономики.

Павялічыць

«Когда умер отец, я осознала, что социальная поддержка в нашей стране не работает»

«Наша Ніва»: О вас не так много информации в открытых источниках — расскажите немного о себе, вашей жизни в Полоцке и родителях.

Алиса Рыжиченко: Да, я из Полоцка. Моя мать русская: она родилась в Германии, так как мой дедушка был воином-интернационалистом. Но они быстро переехали в Беларусь, фактически всю жизнь мама прожила в Полоцке, работала инженером-технологом, став ветераном труда.

Папа мой — белорус, какой-то период работал в Новополоцке в отделении Роснефти, пока оно функционировало. Он умер, когда мне было 14 лет. Тогда мы с матерью столкнулись с тяжелой финансовой ситуацией, и как раз в тот момент я осознала, что социальная поддержка в нашей стране не работает. Что каждый сам по себе. Нам очень долго пришлось оформлять финансовую помощь, а потом ее хватало только на то, чтобы купить джинсы и тетради в школу.

Моя мать после смерти папы оказалась в очень тяжелом психологическом состоянии и не могла нормально функционировать какое-то время. С учетом семейных обстоятельств уже в 16 лет я работала, помогала знакомым на рынке, чтобы заработать дополнительную копейку.

Я была очень амбициозным ребенком, всегда топила за справедливость, защищала тех, кого обижали. Когда окончила школу, у меня совсем не было сомнений, куда идти учиться дальше — я выбрала госуправление в минском нархозе. Перевелась, правда, потом на заочное, потому что мне не дали общежитие, и параллельно работала — сначала в «Дельта Банке», потом пошла в агентство недвижимости — там очень быстро выросла до руководителя отдела коммерческой недвижимости.

Я очень часто имела дело с крупными застройщиками или с бизнесом, который арендовал площади у государства, а также с самими государственными структурами, которые передавали эти помещения и земли в аренду.

Своими глазами увидела, насколько неэффективно у нас управляют недвижимостью и государственными активами, которые могли бы приносить деньги. И когда я уже училась в магистратуре, то провела собственное исследование рынка коммерческой недвижимости (именно по государственной собственности) и выявила более 30 миллионов долларов ежегодной недополученной прибыли из-за неэффективного управления.

Я предложила реформы налогообложения, регулирования риэлторской деятельности и системы государственного управления активами из недвижимости.

«НН»: Это кому вы их предложили?

АР: На защите диссертации присутствовала чиновница из Мингорисполкома, и она очень позитивно восприняла мои предложения, подсказала, куда дальше можно пойти с ними. Следующим этапом стал Государственный комитет имущества, там тоже очень позитивно восприняли мои идеи, но сказали, что они ничего не решают и перенаправили меня в Администрацию президента.

А когда я пришла в Администрацию, мне в кулуарах сказали, что никому не нужны мои реформы, какими бы они ни были замечательными, потому что у нас работают определенные схемы, которые позволяют набивать карманы определенным людям. А мои реформы фактически разрушат их.

«Вводишь объект в эксплуатацию, а в договоре мелким шрифтом про дополнительные 50 долларов с каждого квадратного метра в пользу спортивного фонда Дмитрия Лукашенко»

«НН»: Что вы тогда почувствовали?

АР: До этого я уже имела немало опыта коммуникации с людьми из крупного бизнеса. Это были не только застройщики, но люди из ритейла, IT-сферы, промышленности. Все они, как один, говорили о том, что государство создает исключительно препятствия для ведения бизнеса. И я слышала о многих случаях, когда приходили правоохранительные органы и просто заставляли платить откаты и так далее.

Но когда я шла в Администрацию, во мне была маленькая надежда, что на предложения хотя бы обратят внимание. Но этого не произошло, и тогда я точно поняла, что государственное управление для меня закрыто, пока существует режим Лукашенко. Потому что какой смысл идти работать в сферу, где ты ничего не можешь изменить? Поэтому я продолжила работать в частном бизнесе до 2018 года, пока не уехала в Австрию.

«НН»: Сфера недвижимости и сегодня чувствует себя в Беларуси неплохо, почему вы все же уехали в Австрию, находясь на руководящей должности?

АР: Тут длинная история. В недвижимости я работала с определенными застройщиками, и там все время люди натыкались на шантаж со стороны государства (я не могу открыто говорить, что это за фирмы, потому что они до сих пор работают в Беларуси). Короче, ты строишь здание, а для того, чтобы его ввести в эксплуатацию, тебе нужно заплатить огромное количество откатов. Или ты вот берешь землю на аукционе, платишь больше двух миллионов долларов за кусок земли с условием, что государство переселит частный сектор и подведет коммуникации.

Но уже на этапе разработки проекта вам говорят: «Нет, это ваша обязанность переселить людей и провести коммуникации». А это увеличивает стоимость проекта на 30-40%. Или потом ты вводишь объект в эксплуатацию, а тебе говорят: «А подпишите договор, вот мы тут поменяли условия». А там мелким шрифтом про дополнительные 50 долларов с каждого квадратного метра проданной площади в пользу спортивного фонда Дмитрия Лукашенко.

Я понимала, как все работает, и мне это не нравилось. Тем более я всегда хотела получить политическое образование в университете за границей, поэтому в определенный момент я приняла решение уезжать.

Павялічыць

«НН»: С мужем вы развелись, потому что отношения не прошли испытание эмиграцией?

АР: Да, такое часто случается в эмиграции. Но, наверное, лучше так, потому что мы можем быть адекватными родителями для своего ребенка и поддерживать нормальную коммуникацию, а не быть в вечном напряжении, зато в статусе семьи.

«За четыре года ожидания легализации в Австрии было потрачено все заработанное в Беларуси»

«НН»: Чем вы сейчас занимаетесь и зарабатываете на жизнь?

АР: Во-первых, я еще не окончила университет, не дописала диплом — очень надеюсь, что в сентябре-октябре добью этот вопрос. Я учусь всю жизнь: это моя главная форма любознательности, и даже подсознательно не хочу заканчивать универ, потому что могу посещать разные семинары за небольшую сумму. Обучение в Австрии стоит почти столько же, сколько в Беларуси, и за эти деньги ты получаешь просто огромное количество возможностей попасть к классным спикерам.

Достаточно продолжительное время, четыре года, я находилась в ожидании документов и легального статуса, поэтому не могла работать. Мой кейс из-за местной бюрократии сильно затянулся. Четыре года без документов мы должны были платить за все сами: частные страховки, частная школа для сына… За это время было потрачено все заработанное в Беларуси, потому что, естественно, в Австрию мы ехали не с пустыми карманами.

Я подрабатывала в консалтинге, занималась художественными переводами на немецкий язык. С 2020 года стала волонтером «Страны для жизни», потом работала с разными независимыми медиа за гонорары, реализовывала образовательные, экономические проекты, развивала собственный YouTube-канал.

В 2021 году я просто пришла в Федеральное ведомство по делам иностранцев и убежища с сыном и сказала: «Пока вы не рассмотрите мои документы, я от вас не уйду». Ситуация была напряженная: деньги заканчивались, в Беларусь я вернуться не могла, потому что уже случился 2020, я работала в фонде. Только после моего визита как-то пошел процесс.

Хотя параллельно, конечно, я подключила всех, кого возможно: обращалась в местную прессу, рассказывая свою историю, разговаривала с бывшим канцлером.

В 2022 году мне наконец подтвердили мой статус, и стало намного проще, потому что Австрия — хороший пример социального государства. Да, пока ты без документов, ты в подвешенном состоянии, но с ними ты получаешь денежную помощь, тебе оплачивают страховку и помогают сориентироваться, в каком направлении идти дальше, как зарабатывать и жить.

«НН»: Известно, что вы продвигаете в Австрии вопросы белорусских политзаключенных и проблем с правами человека, были опекуном Ирины Счастной. Есть ли примеры, кому удалось помочь в самой Австрии?

АР: В Австрии не такое большое количество людей с запросами на политическое убежище. Но те, кому я оказывала поддержку, очень быстро получали документы — в течение года. Правда, такие сроки стали возможны только последний год, и это в Вене. За пределами столицы почти все кейсы, к сожалению, отрицательные.

«Мне дали документ о Беларуси, где было написано, что у нас свобода слова, есть оппозиционные политические партии и так далее»

«НН»: С чем это связано?

АР: Сложно ответить. Но когда в 2021 году меня вызвали на первое интервью, допросить лично по моему кейсу, мне дали документ о Беларуси, где было написано, что у нас свобода слова, есть оппозиционные политические партии и так далее. Документ был актуализирован 7 июля 2020 года, а после этого многое произошло, как мы все знаем. И это имело широкий международный резонанс, но этого не учли. Мне дали те 50 бумажек с описанием ситуации в Беларуси и сказали — если с чем-то несогласны, внесите правки. А я со всем была несогласна! Я перепечатала тот документ заново фактически с нуля.

Но при этом буквально через полгода другому человеку, который подавался на политическое убежище, снова дали неактуальный документ по ситуации в Беларуси. Насколько мне известно от представительницы Народного посольства, актуальные правки были внесены только в прошлом году, и тогда дела пошли лучше, но все еще не во всей стране.

«НН»: Вы говорите, что вам очень нравится наука. Зачем вам понадобилось идти в Объединенный переходный кабинет?

АР: Я с 2020 года так или иначе работаю с разными белорусскими организациями и инициативами — ABBA, «Страна для жизни», «Дыхай вольна». Вела и собственные проекты по дезинформации совместно с австрийским центром медиакомпетенции, выступала как эксперт в области экономики на круглых столах и конференциях. Это все всегда было на стыке политики, экономики, социальной политики.

А в прошлом году я выступила в качестве спикера на конференции «Новая Беларусь», и после этого ко мне поступило предложение со стороны Координационного совета рассмотреть вариант должности в Кабинете. У меня есть хорошие контакты как с экспертным сообществом, так и с международными партнерами, у меня есть опыт ведения проектов.

Думаю, мои знания будут очень полезными в Кабинете. И именно с сегодняшними обязанностями представителя по экономике и финансам, потому что многие уже спрашивали меня, не боюсь ли я, что со мной будет так же, как с предшественницей Татьяной Зарецкой, которой нужно было придумывать велосипед и искать деньги на функционирование кабинета. Мои главные обязанности другие — разработка экономических реформ и стратегии.

«НН»: Вы же идете в Кабинет на зарплату?

АР: Да, конечно, зарплата будет, но она раз в пять меньше, чем я могу получать в частном секторе с моими знаниями, даже в качестве эксперта. Моя мотивация абсолютно не финансовая, она в том, чтобы быть полезной для белорусского общества. Потому что если ты с детства сталкиваешься с тем, что все, простите меня, одним местом делается, социальная политика работает только на словах, для бизнеса создаются препятствия, а не наоборот, хочется сделать что-то, чтобы это однажды изменилось. Мне кажется, мой приход в Кабинет — абсолютно логичное развитие того, что я делала на протяжении последних пяти лет.

«Прежде всего я вижу реформу государственного сектора путем приватизации»

«НН»: Какие реформы прежде всего необходимы Беларуси в экономическом секторе?

АР: Прежде всего я вижу реформу государственного сектора путем приватизации, но в том объеме, чтобы не нанести вред обществу. Что я имею в виду? Должен быть международный аудит всех предприятий. На те предприятия, которые могут функционировать, должны быть назначены антикризисные менеджеры. Те же, которые не могут работать даже с субсидированием из бюджета, должны быть либо закрыты, либо переданы частникам. Конечно, все с социальной амортизацией — уволенным стоит дать возможность получения новой специализации или перевести их на другое место работы в подобном направлении.

Директивное управление со спусканием оторванных от реальности показателей сверху должно быть ликвидировано. Надо также провести пересмотр государственных расходов и закрыть абсолютно ненужные программы: например, расходы из бюджета на патриотизм, который заключается в том, что на детей надевают военную форму.

Естественно, нам нужно стабилизировать макроэкономические показатели, разработать стратегию безопасности, которая будет включать и уровень дефицита бюджета на первый период, и уровень допустимой инфляции, и уровень валютного курса, который должен регулироваться рынком. Нацбанк сегодня действует по указке правительства, и мы даже не знаем, когда там включают печатный станок.

Само собой, нужна либерализация рынка для частного бизнеса — реформа налоговой системы, упрощение получения всех разрешений и лицензий, сокращение количества бессмысленных проверок. Нужна долговая реструктуризация через международных партнеров, Европейский инвестиционный банк, МВФ и так далее. И конечно же, нужна стратегия энергетической безопасности — снижение зависимости от России путем подключения к европейской системе электросетей и газоснабжения.

Конечно, при разработке такой стратегии я буду привлекать международных и белорусских экспертов, потому что одна со всем не справлюсь.

«НН»: Кто-то скажет: в чем смысл такой работы, если неизвестно, когда это реализуется в Беларуси, а за это время может многое измениться.

АР: Я считаю своим долгом делать то, что могу делать именно здесь и сейчас, чтобы приблизить хотя бы переходный этап. То, что мы работаем из эмиграции — как раз очень важный шаг, потому что если мы придем с пустыми руками, когда откроется окно возможностей, то оно закроется так же быстро, как и открылось, как только люди поймут, что вот пришли демократические силы, а с ними у нас отключили газ и остановились предприятия. Поэтому нам заранее нужно достичь соглашения с международными партнерами: если Россия отключит газ, они помогут нам на переходном этапе. Должны быть договоренности с разными странами, которые могут обеспечить нас поставками газа или нефти для переработки.

«НН»: Можете ли вы назвать правильные экономические действия белорусских властей за последнее время? Есть за что похвалить?

АР: В последнее время, особенно после перестановок в белорусском правительстве, действительно наблюдались определенные шаги: это и ослабление регулирования цен, и попытки сконцентрироваться на переориентации и диверсификации рынков. В определенном смысле это можно назвать позитивными шагами. Но позитивными в какой степени? Они пытаются исправить то, что сами наделали.

Мы имеем дело с последствиями незаконных действий Лукашенко: репрессий, организации миграционных кризисов, захвата самолета. Власти пытаются исправить ту ситуацию, которую сами же и создали. И действуют они не из мотивов улучшения жизни белорусов, а с целью удержать власть и стабилизировать систему.

Более того, эти попытки на старте обречены на неудачу, потому что сталкиваются с жесткой вертикалью власти. Если один чиновник пытается ослабить контроль над ценами, Лукашенко, увидев рост инфляции, начинает паниковать и снова вводит ограничения.

Что касается диверсификации рынков — само направление правильное. Зависимость от России настолько глубокая, что дальнейшее развитие без альтернатив практически невозможно. Но проблема в том, что других рынков нет. Если бы они были, их бы освоили еще до 2020 года. Те страны, которые готовы сотрудничать с Беларусью и не боятся вторичных санкций, как правило, не располагают средствами для оплаты белорусских товаров.

Поэтому та «диверсификация», на которую сейчас делают ставку чиновники и о которой говорят последние годы, может привести разве что к росту дебиторской задолженности на белорусских предприятиях.

«Доллар в рамках Беларуси должен быть в районе четырех рублей»

«НН»: Вы собираетесь занять достаточно ответственную должность, при этом внимательные граждане не раз замечали ваши неточные высказывания или прогнозы в СМИ. Например, вы говорили, что в долларах белорусы получают практически ниже, чем все остальные страны СНГ, хотя на самом деле и Таджикистан, и Кыргызстан, и много кто еще отстают от нас. Или прогнозировали в январе 2025-го доллар по 4 рубля, советовали бежать в обменники, хотя курс тогда снизился, и даже сегодня доллар стоит около трех рублей. Как можете это прокомментировать?

АР: На самом деле, если пересмотреть мой эфир на «Еврорадио», я сказала «почти ниже, чем у всех». То есть слова были вырваны из контекста. (Полная цитата из эфира на «Еврорадио» звучала следующим образом: «При этом в долларах мы получаем практически ниже, чем все остальные». — НН).

Что касается доллара, тут, конечно, я совсем не отрицаю, что говорила, что он будет четыре рубля. Но к власти пришел господин Трамп, и, я думаю, он нас всех удивил — как политиков, так и экономистов. Каким бы хорошим экономистом я ни была, я не могла предсказать, какую экономическую политику будет проводить господин Трамп.

Но я и сегодня скажу, что доллар в рамках Беларуси должен быть в районе четырех рублей, потому что внутренних предпосылок для того, чтобы рубль укреплялся, нет. У нас огромный дисбаланс по внешней торговле, у нас нарастает промежуточный импорт, растет потребность в валюте.

И да, я иду заниматься экономикой в любом случае. Когда геополитический фактор выходит на первый план, от ошибок в прогнозах не застрахован ни один экономист и эксперт.

«НН»: Вы упоминали кейс с Татьяной Зарецкой, но параллельно в белорусской политике есть кейс с пропавшей Анжеликой Мельниковой, с угрозами Павлу Латушко. Не страшно пополнять ряды тех, кого в Беларуси уже признали «террористами»?

АР: Говорить что-то вроде «волков бояться — в лес не ходить» — это глупость, потому что мы взрослые люди, и я действительно понимаю, что иду работать в «террористическую» организацию, которой Кабинет признали на территории Беларуси. Но в целом я достаточно безопасно чувствую себя в Австрии. Плюс веду себя очень, скажем так, осторожно, предпринимаю меры для своей личной безопасности, для того, чтобы со мной не произошли ситуации, которые могли бы создавать риск для меня, моей репутации или для моего ребенка.

Страх — здоровое чувство, которое бережет нас. Но чтобы он останавливал меня от цели применять свой опыт на пользу белорусского общества, сдерживал желание перемен внутри Беларуси — этого нет.

Павялічыць

«Я чувствую себя готовой принять эту ответственность — стать министром экономики в Беларуси»

«НН»: В одном из интервью вы сказали, что в Беларуси не осталось крупных бизнесов, которые бы сегодня не являлись кошельками Лукашенко, но при этом на вопрос об Александре Мошенском сказали, что комментировать ничего не будете. Почему?

АР: На тот момент еще не было решения Польши о признании его нежелательным лицом. У меня нет оснований не доверять польским спецслужбам, но на момент того интервью у меня не было какой-либо доказанной информации насчет Мошенского.

Весь крупный бизнес в Беларуси так или иначе платит откаты или взятки, потому что так устроена система. Только ты достигаешь оборота в миллион долларов, к тебе приходят. Но систему эту придумал не бизнес. Поэтому говорить, что весь бизнес плохой только потому, что он так или иначе платит Лукашенко, не самый лучший путь. Потому что если бы не предприниматели, за счет чего бы развивалась экономика? За счет государственных предприятий, которые живут на субсидии из госбюджета?

Но если говорить о кошельках Лукашенко, то такого быть не должно в демократической стране. Как, например, с Александром Шакутиным, который получал предприятия за копейки, снимал с них сливки, а потом банкротил, как случилось с «Амкодором». Не должно быть коррупции, не должно быть откатов, серых схем. Должна быть честная конкуренция. Но сегодня работают такие правила игры, и наша цель — поменять их, мы к этому и стремимся.

«НН»: Чувствуете ли вы себя готовой стать министром экономики Беларуси?

АР: Да, я чувствую себя готовой принять эту ответственность. Я осознаю, что должность министра экономики — это не только про управление и подготовку законопроектов. Это ежедневная работа с вызовами, требующая стратегического мышления, понимания глубинных внутренних и внешних процессов, умения слышать людей и вести диалог с бизнесом, обществом и международными партнерами.

Я не идеализирую эту работу и не питаю иллюзий относительно сложности задач, стоящих перед белорусской экономикой. Но я готова работать честно — в интересах людей, ради стабильного и справедливого будущего страны. Моя цель — сделать экономику Беларуси прозрачной, устойчивой и направленной на благосостояние граждан.

У меня уже есть опыт работы над экономическими реформами, моделированием сценариев перехода, взаимодействия с экспертами и международными организациями. Но главное — я верю, что Беларусь заслуживает современной экономической политики, которая служит не системе, а людям. И я готова быть частью этого изменения.

«НН»: Как-то вы сказали, что уже чувствуете себя в Австрии, как в Полоцке. Значит ли это, что даже если бы была возможность, вы бы уже не вернулись в Беларусь?

АР: Я бы однозначно вернулась в Беларусь. Я же и не хотела эмигрировать, хотела только получить образование за границей.

Но мой сын пошел здесь в школу, и он чувствует себя здесь, как дома. Я тоже уже чувствую себя как дома, потому что у меня нет другой опции. Жить все время с ощущением, что ты в эмиграции — это очень тяжелое психологическое состояние, это забирает много энергии. Я пришла к тому, что дом — он там, где ты. Чтобы мои переживания не шли на то, что вот и тут я пока не интегрировалась, и в Беларусь вернуться не могу. Жизнь между двух миров ни к чему хорошему не приводит.

Меня абсолютно все устраивало в Беларуси, кроме политического режима. Я люблю белорусов, считаю, что мы — очень креативная нация. И очень адаптивные из-за того, что Лукашенко вечно меняет правила игры. Я восхищаюсь белорусами, восхищаюсь белорусскими бизнесменами, которые продолжают работать в этих условиях. Очень хотелось бы сохранить это все как национальное достояние, потому что именно умы людей и являются нашим национальным достоянием.

• 16
• 3
• 7
• 14
• 2
• 0
• 4
• 1