«Не можешь пройти мимо чужой беды». Бывшая политзаключенная воспитывает шестерых детей, из которых четверо — приемные
Антонина Коновалова провела за решеткой почти четыре с половиной года за то, что была доверенным лицом Светланы Тихановской на выборах в 2020 года. Когда женщину задержали, ее детям было 4 и 6 лет. Сейчас у бывшей политзаключенной шестеро детей. Четверо — приемные, из них двоих белоруска взяла под опеку уже после освобождения. «Белсат» поговорил с Антониной о материнстве в заключении и после него.
Антонина Коновалова гуляет с детьми Ваней и Анастасией после школы
«В колонии говорили, что дети в заложниках у фондов и кабинетов»
Антонина Коновалова на свободе уже почти год. Она освободилась 15 декабря 2024 года и, как только появилась возможность, уехала к матери и детям, которые уже были за границей, в Польше.
Разлука с детьми была самым тяжелым опытом, который пришлось пережить в колонии.
«Впрочем, как для любой нормальной матери», — замечает Антонина.
Когда женщину задержали, ее сыну Ване было 6 лет, а дочери Насте — 4. Они успели увидеть и обыски дома, и силовиков с автоматами. Возможно, не всё, вследствие своего возраста понимали, но в том, что это был стресс для детей, Антонина не сомневается. От них с самого начала старались ничего не скрывать. Когда Антонина уже была за решеткой, ее мать объясняла внукам, что мама не исчезла неизвестно куда, а в тюрьме.
«И да, ребенок понимает, что такое тюрьма, что это закрытое помещение, но что там происходит, как ты там живешь… Конечно, таких подробностей детям не говорят. А потом бегство, переход через границу… Поэтому, конечно, все пережитое было травмой для них», — говорит бывшая политзаключенная.
Антонина вспоминает, что к другим женщинам в колонии приезжали дети, она же своих не видела все четыре с половиной года, и понимала, что так лучше для их же безопасности. Почти сразу после заключения матери Антонины Анна Коновалова вывезла внуков в Польшу. Это не единожды становилось темой для насмешек и давления со стороны администрации колонии.
«Сотрудники нам всем говорили, и я не исключение, что о вас забыли дети. У меня спрашивали, когда они вернутся в Беларусь, утверждали, что дети в заложниках у различных фондов, кабинетов и т. п., что их используют. Еще спрашивали, зачем вы туда полезли, а что вы не думали о своих детях? Ты себе внутри отвечаешь, что как раз о детях и думала, но вслух ты этого не скажешь, потому что будут последствия», — вспоминает Антонина.
«У меня не было права долго заниматься реабилитацией»
В Польше детей показали психологам, которые определили, что с детьми все хорошо. Антонина, однако, отмечает, что было время, уже после ее освобождения, когда старший Ваня перестал спать по ночам. Мать считает, что это последствие перехода через границу в три часа ночи. После совместных разговоров и обсуждений проблемы со сном быстро прошли.
«Настя была меньше, поэтому ей это все легче далось. Про Ваню мы тоже думали, что он еще мал, шесть лет ему было, а оказалось, что довольно взрослый, чтобы все понимать», — отмечает Антонина.
Ваня тоже столкнулся с трудностями в школе — он сильно переживал, ему было обидно, что он из-за незнания языка не мог объяснить другим детям, почему его мама в тюрьме. По словам Антонины, это стало для него мотивацией, чтобы быстрее учить польский, чтобы рассказать, что его мама — не преступница.
Спустя почти год на свободе Антонина говорит, что чувствует тебя хорошо и полностью реабилитировалась, так как «не было другого выхода».
«Я детей не видела четыре с половиной года, так же, как и они меня. Я считаю, что не имела права заниматься долго реабилитацией, так как меня слишком долго не было рядом, чтобы давать себе какую-то слабину. Я не обращалась к психиатру, к психологу. Я думаю, что мне помогли близкие рядом, друзья, и в первую очередь дети, поэтому я чувствую себя прекрасно», — рассказывает женщина.
Встреча с детьми после колонии для Антонины прошла легко. Не пришлось знакомиться с ними снова. Возможно, потому, что они все-таки еще дети: Ване 11 лет, а Насте — 9. Наверное, с подростками было бы труднее, считает женщина.
«Ване и сегодня, в 11 лет, очень нужна мама. Он любит обниматься. Настя не такая, она более независимая от мамы, но под настроение тоже может подойти за «обнимашками», — говорит Антонина.
Старший сын сразу сказал: им нельзя в детский дом
Когда Антонина еще была за решеткой, ее мать взяла под опеку двоих мальчиков, у которых умерла мать — Тимура и Марселя. Сегодня им 17 и 7 лет соответственно. Марсель с самого начала, как увидел Антонину, называет ее мамой.
«Я не против. Если ребенок хочет, пусть называет. Если бы он называл меня Тоня, как Тимур, я бы тоже не была бы против. Но он знает, что у него две мамы — одна на небе, а вторая здесь, с ним», — говорит бывшая политзаключенная.
После освобождения в семье Антонины появились еще двое приемных детей — девочки 13‑летняя Маша и 15‑летняя Алина. Решения об их приеме принимали совместно на семейном совете. Советовались и с детьми, особенно со старшим Тимуром.
«И он сразу сказал, что им нельзя в детский дом. Собственно, после тех слов Тимура и было принято решение, что значит, надо их забирать. Да и так получилось, что других кандидатов, кроме нас, не было», — рассказывает Антонина.
Все дети в семье Коноваловых считают себя братьями и сестрами, хотя и знают историю друг друга. Они дружат и взаимно помогают и матери, и друг другу. У них нет соперничества, ревности, в том числе к самому маленькому Марселю, которому больше всего нужна мама, отмечает Антонина.
Заботится о шестерых детях Антонина вместе со своей матерью. С мужем и отцом Вани и Насти бывшая политзаключенная развелась еще в колонии, и он до сих пор за решеткой.
Сильно помогают беларусы, отмечает Антонина. Когда в семье появились приемные девочки, у них не было с собой никакой одежды и даже документов — их родная мать их потеряла и не сделала новые. Именно беларусская диаспора в тот момент помогла одеть девочек. Кто-то помог продуктами. Тем более, что первые месяцы никаких выплат от польского государства семья не получала — они начали приходить только недавно.
«Опека делает все, чтобы помогать семье»
Также в Польше серьезно поддерживают органы опеки, в отличие от Беларуси, говорит Антонина:
«Они приходят, конечно, домой, смотрят, чтобы были спальные места, столы для работы и письменные принадлежности. Однако не ходят по квартире как хозяева, в холодильник не заглядывают. Это не как в Беларуси, я не чувствую угрозы, что могут забрать детей», — говорит женщина.
Органы опеки также интересуются, как дела в школе, ходят туда, проверяют, дают билеты детям на различные мероприятия, подарки на праздники — сейчас готовятся как раз чем-то порадовать на День святого Николая. Кроме того, следят, чтобы Маша регулярно посещала психиатра, в чем она нуждается.
«Здесь опека делает все, чтобы всячески помогать семье, в которой есть приемные дети», — отмечает белоруска.
Машу и Алину забрали у матери, так как она сильно пила и не смотрела за детьми. По словам Антонины, девочки скучают по матери, и в начале «разное было». Например, Алина сначала обвиняла Машу, что это из-за нее их забрали из семьи. Но теперь уже пришло понимание, что так нельзя было жить. Они вспоминают, как проходили в семье новогодние праздники — мать пила водку, а у девочек из еды были только чипсы.
«Это трудно слышать, — говорит Антонина. — У Маши ни разу не было нормального дня рождения. Когда мы сейчас отмечали, Алина плакала, радовалась за Машу что у нее впервые такой день рождения. И мы при этом не делали шикарный праздник. Это была обычная домашняя атмосфера — был торт, Маша задувала свечи, мы пели Sto lat, потом ходили в центр, где дети могли попробовать разные профессии. Ничего чрезвычайного. Но для них это было впервые».
Суд дал матери время
По словам Антонины, девочки не хотят видеться с мамой, да и суд это тоже запретил, так как она даже не явилась на заседание и не сделала за отведенное ей время ничего, чтобы наладить коммуникацию с дочерьми. В результате суд продлил срок их пребывания в семье Коноваловых.
На примере ситуации с девочками Антонина также видит, как в Польше работают органы опеки, и в чем их отличия от Беларуси. Так, в Польше далеко не сразу забирают детей, и дают семье много времени, чтобы все исправить. Мать Маши и Алины до сих пор не лишили родительских прав, а лишь ограничили и дали ей время до марта.
Маша не ходила в школу в прошлом году по семейным обстоятельствам, сейчас приходится нагонять, тем более, что у девочки выпускной класс. Антонина следит за учебой детей и помогает им, поэтому у Маши все потихоньку получается.
У Алины все в порядке с учебой. Тимур уже не в школе, «идет на стипендию», говорит Антонина.
Настя хорошо учится, говорит по-польски уже без акцента.
«И я иногда прошу у нее даже мне что-то объяснять, так как я поступила на программу Калиновского и учу сейчас язык на подготовительном. В следующем году думаю поступать на международные отношения», — говорит многодетная мать.
«Они уже свободные, думают иначе»
Самого маленького Марселя Антонина в этом году отвела в первый класс. С родными детьми у нее такой возможности не было — они пошли в школу, когда женщина была в колонии.
Антонина не считает воспитание приемных детей геройством. Она задается вопросом — а как иначе?
«Ты просто не можешь пройти мимо чужой беды, потому что ребенок ни в чем не виноват. Неважно, сколько ему лет — 6, 7 или 15 или 18. Он не виноват, что так получилось, что родители не справились в эмиграции, не захотели обратиться за помощью», — говорит бывшая политзаключенная.
Антонина Коновалова скучает по Беларуси и хочет вернуться, но понимает, что ее дети, скорее всего, не вернутся даже после того, как в стране все изменится.
«Они уже свободные, думают иначе», — отмечает мать.
Когда придет время, бывшая политзаключенная хочет затронуть с детьми тему родины. Антонина допускает, что они могут захотеть поехать туда хоть в гости. Но пока что это абсолютно нереально, поэтому семья строит жизнь в Польше и передает благодарность всем, кто ей помогает на этом пути.
Комментарии