Минус 40 и «Год без лета»: как климатическая аномалия породила «Франкенштейна», вампиров и белорусскую мистику
В начале XIX века катастрофическое извержение вулкана на другом конце света заморозило Европу и подтолкнуло писателей к созданию самых известных монстров в истории. В первом журнале, который выходил в Беларуси, нашлось подтверждение того, что знаменитый «Год без лета» не обошел и наши земли, оставив след не только в метеосводках, но и в белорусской литературе.
Об этом на своей странице в фейсбуке пишет историк-архивист Денис Лисейчиков, в центре внимания исследователя оказался один из первых белорусских журналов «Miesięcznik Połocki», который издавался в 1818—1820 годах. Его редактор, Юзеф Цытович, был человеком энциклопедических знаний: профессором химии, математики, архитектуры и руководителем музея Полоцкой иезуитской академии. Как настоящий ученый, он пристально следил за погодой, и оставленные им записи сегодня приводят к неожиданным параллелям.
Температурные качели в Полоцке
Цытович зафиксировал аномальные колебания температуры в Беларуси начала XIX века:
В июле 1805 года жара достигала рекордных +38,1 градуса Цельсия (+30,5 по Реомюру).
Шкала Реомюра — это историческая температурная шкала, введенная в 1730 году французским ученым Рене Антуаном де Реомюром, в которой 0° соответствует замерзанию воды, а 80° — ее кипению. В XVIII—XIX веках она широко использовалась в Европе, в том числе, как видим, в научных и метеорологических наблюдениях на территории Беларуси.
А вот в январе 1816 года столбик термометра упал до -40 градусов Цельсия (-32 по Реомюру).
Эти цифры — не просто статистика. 1816 год вошел в мировую историю как «Год без лета», или, как его называли в США, «тысяча восемьсот насмерть замерзший» (eighteen hundred and froze to death).
Что случилось
Причиной глобального похолодания стало катастрофическое извержение вулкана Тамбора на индонезийском острове Сумбава в апреле 1815 года. Это было мощнейшее извержение в истории человечества (7 баллов из 8 возможных по шкале VEI), которое напрямую или косвенно унесло десятки тысяч жизней.
От эпицентра взрыва до Полоцка — около 10 700 километров, но масштаб катастрофы был настолько велик, что ее последствия ощутились даже здесь.
Около 150 км³ вулканического пепла, выброшенного в атмосферу, вызвали эффект «вулканической зимы»: пылевая завеса закрыла Северное полушарие от солнца, в результате чего весной и летом 1816 года в Европе и Северной Америке шел снег, лил бесконечный дождь, гибли урожаи, а за ними пришли голод, экономический кризис и эпидемии.
Въезд в Равенсбург первых повозок с урожаем после великого голода 1816—1817 годов. Готлоб Иоганн Эдингер, 1817 г. Фото: Wikimedia Commons
Как плохая погода породила монстров
Именно это мрачное, холодное и дождливое лето стало катализатором для появления культовых произведений мировой литературы ужасов.
Летом 1816 года компания друзей — поэт Джордж Байрон, писательница Мэри Шелли и доктор Джон Полидори — отдыхала на вилле Диодати в Швейцарии. Из-за аномального холода и ливней они не могли выходить из дома. Чтобы скоротать время, компания решила писать страшные истории.
Мэри Шелли придумала сюжет об ученом, который оживил мертвую материю — так родился роман «Франкенштейн, или Современный Прометей».
Джон Полидори написал рассказ «Вампир», который стал родоначальником жанра вампирской прозы в европейской литературе. Именно отсюда позже вырос «Дракула» Брэма Стокера.
Кстати, вулканический пепел в атмосфере повлиял и на живопись. Знаменитые пейзажи Уильяма Тёрнера и Каспара Давида Фридриха того периода выделяются необычайно яркими, желтовато-красными и тревожными закатами солнца — именно таким видели небо сквозь пыль Тамборы.
«Шляхтич Завальня» и белорусская мистика
Денис Лисейчиков проводит интересную параллель: глобальная аномалия могла повлиять и на рождение белорусской мистической литературы.
Приблизительно в это же мрачное время, около 1816 года, свои путешествия по Беларуси начинает выпускник тех самых полоцких иезуитов Ян Барщевский.
«На его творчество «год без лета», видимо, тоже повлиял. По крайней мере, в его «Шляхтиче Завальне» разных пугающих и ужасных историй хватает», — отмечает историк.
Обложка книги «Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастических рассказах». Фото: Wikimedia Commons
Таким образом, лютый холод и тьма 1816 года, которые задокументировал в Полоцке профессор Цытович, могли стать тем атмосферным фоном, на котором рождалась белорусская мистическая проза. Страх перед силами природы нашли свое отражение как в готических романах Англии, так и в классике белорусской литературы.
Кто такой Юзеф Цытович
Лисейчиков также провел генеалогическое исследование биографии самого ученого. Выяснилось, что Юзеф Цытович происходил из разветвленного униатского священнического рода. Он родился в деревне Доброе (современное Доброе Село).
Его отцом, вероятно, был Леон Цытович — настоятель местной униатской церкви. Доброе Село было уникальным местом: это была одна из всего 14 парафий на всю огромную Полоцкую епархию, где во времена Российской империи (по состоянию на 1828 год) еще сохранялась греко-католическая шляхта.
Это место дало миру и других выдающихся личностей. Например, здесь начинал карьеру Сымон Савинич — будущий прелат собора Св. Софии в Полоцке и отец автора учебника «Польская грамматика» Яна Савинича.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ«Украина» была не только на юг от Беларуси, но и на востоке и севере
Тизенгаузы против Радзивиллов: доходило до промышленного шпионажа
Ироничная архивная находка: молитва, которая не уберегла главного атеиста Великого Княжества Литовского от костра
В конце XVIII века греко-католицизм в Беларуси пытался плавно перейти в латинство
Комментарии