«Поехали с господином редактором Русланом Кулевичем посмотреть на Гродно. Через бинокль, а как же еще»
Кастусь Шыталь рассказал о ностальгической экспедиции на запад Гродненской возвышенности, которую с польской стороны границы называют Сокольскими холмами.
Здесь и далее — фото автора
Поехали сегодня с господином редактором Русланом Кулевичем посмотреть на Гродно. Через бинокль, а как же еще.
Как-то в начале года страница Wzgórza Sokólskie опубликовала фото с холма, где далеко на горизонте видны трубы комбината «Гродно-Азот».
Последний ледник более десяти тысяч лет до рождения Христа создал на самом своем краю ряд холмов, который на польской стороне называют Сокольскими холмами, а на белорусской — Гродненской возвышенностью.
— Если только там еще не сделали карьер. У нас страшно раскапывают эти Сокольские холмы, — говорит по телефону местная жительница, которой я позвонил, чтобы точно узнать об этом месте.
Проезжаем Сокулку. Площадь с каменицами, возведенными по приказу Антония Тизенгауза. Православная церковь — построена на средства Российской империи. Колокольня — отдельно от основного объёма храма: видно, так хотели создать впечатление, будто он больше, чем есть на самом деле.
Задерживаемся у костела, известного по фильмам «У Господа Бога в Королевском мосту», и по чуду, случившемуся в 2008 году. Комуникант упал на пол, а когда его с уважением подняли и пытались растворить в воде в специальной посуде — спустя некоторое время там нашли кусок ткани. Медики из академии в Белостоке провели исследование и выяснили, что это ткань человеческого сердца.
Над входом большая мозаика с изображением Матери Божией Остробрамской.
Костел в Сокулке с изображением Матери Божией Остробрамской на фронтоне
Захожу в костел, чтобы помолиться перед Пресвятым Сакраментом, и перед образом Иисуса Милосердного, который нарисовал художник Людомир Слендзинский по заказу ксендза Михала Сапоцкого.
Останавливаемся в деревне Маево, где возвышается построенный в 1926 году из валунов того ледника костел Матери Божией Ченстоховской. Об этом костеле я впервые прочитал в виленских белорусских газетах из 1930-х годов.
Костел в Маево
Наконец, прибываем в деревню Садова. Нас встречает местный житель, владелец площадки для пейнтбола. На его участке поднимаемся на холм. Перед нами на горизонте открываются огромные просторы лесов.
Взбираемся на небольшую смотровую площадку. Хозяин дает бинокль. Через него неплохо видны трубы «Гродно-Азота», но больше ничего рассмотреть не удается.
— Чем занимаетесь? — спрашивает Руслан Кулевич у хозяина.
— А, немного тем, немного этим. Деревообрабатывающий завод раньше имел, но теперь только для себя пилю. Пчел развожу. Овечек. Вот эту зовут Маруся, — сказал хозяин, отомкнув хлев тут же рядом и бросив овечкам немного травы.
Отъезжаем.
— Честно говоря, ожидал немного большего, — говорит Руслан.
«Чего тут ожидать, разве с такого расстояния разглядишь башни Фарного костела?», — подумал я про себя.
Но посмотреть на гродненскую Фару в этих окрестностях можно. Точнее, на ее приблизительную копию. Доминиканцы в во второй половине XVIII века построили в Ружаныстоке костел по образцу иезуитской святыни в Гродно. Вид и пропорции обоих костелов очень похожи.
Храм в Ружаныстоке очень похож на гродненскую Фару. Когда-то это была одна земля
В 1652 году хозяин здешнего двора Щастный Тышкевич заказал у художника в Гродно икону Матери Божией. Около 1660 года, когда Речь Посполитую раздирали московский и шведский захватчики, около этой иконы начали происходить чудеса — расцветали сухие венки, самовозгоралась лампада, слышалось как бы ангельское пение. Тышкевич построил костел (сначала деревянный) и пригласил из недалеких Сейнов доминиканцев.
После Январского восстания костел забрали российские власти и отдали православным монахиням. Те, убегая во время Первой мировой войны в Россию, забрали с собой чудотворную икону — и до сих пор никто не знает, куда она подевалась в той России. В межвоенные годы костел вернули католикам, а вместо оригинальной иконы теперь нарисованная ее копия. Вокруг верующие оставляют обеты — среди розариев и изображений сердца можно увидеть и современные шевроны Польской Армии.
По дороге заезжаем в Дуброву. Ту, которая некоторое время называлась Дуброва Гродненская. У одной из улиц стоит стена межвоенной мельницы-«голендры». В центре возвышается костел, который в начале ХХ века построил отец Мельхиор Фардон, позже служивший в Гродно, был известен своей набожностью и благотворительностью, за что его стали называть «отцом гродненцев».
Мурал памяти Мельхиора Фардона в Дуброве
Посетив еврейское кладбище, на котором местные активисты стараются поддерживать хотя бы минимальный порядок, идем к знакомой учительнице.
Памятник на еврейском кладбище в Дуброве
Беседуем о местной истории. О том, как до войны люди ездили из Дубровы в Гродно на ярмарки. О евреях, часть из которых попала в лагерь в гродненском предместье Колбасино. И о почти столетнем Стефане Хастее, жителе Дубровы, который в сентябре 1939 года в Гродно поджигал коктейлями Молотова советские танки.
Возле дубровского лицея посажен дуб в честь той отчаянной обороны Гродно. Местный харцерский отряд носит имя Корпуса охраны пограничья — формирования, которое в 1924—1939 годах охраняло восточную границу II Речи Посполитой.
Теперь Польша снова вынуждена усиленно охранять свою восточную границу, чтобы предотвратить любую возможную угрозу с востока.
Останавливаемся в небольшой деревне Бервиха. Здесь у самой дороги стоит камень с сохранившимся с XVII века грозным напоминанием: «A.D. 1655 Moskal Litwę splondrował złamawszy mir wieczny» («A.D. 1655 Москаль Литву разорил, нарушив Вечный мир»).
Камень в Бервихе с сохранившимся с XVII века грозным напоминанием: «A.D. 1655 Moskal Litwę splondrował złamawszy mir wieczny»
Если вам нравятся путевые заметки Кастуся Шыталя, пожертвовать ему на кофе можно здесь.