Последние лет пять наши телефонные разговоры начинались одинаково: «Отец Александр, добрый день. Как Вы, как здоровье?» — «Спасибо, хорошо, болен и болезнь моя неизлечима — старость…» И он заливался своим неповторимым смехом.
А когда мы заходили в его любимый итальянский ресторанчик на High Road в Финчли, на вопрос хозяина «Come stai, padre?» Он неизменно отвечал с тем же смехом: «Ancora vivo!» — «Еще жив!»
Отец Александр не боялся того дня, когда Бог призовет его к себе. Последний раз мы виделись 15 марта, за месяц до его ухода. Идя к нему, я боялся попасть в атмосферу близящейся смерти, боялся увидеть этого некогда сильного, авторитетного, почти всемогущего в белорусском Финчли человека прикованным болезнью к постели, подавленным, безучастным, равнодушным к делам этого мира. На мое удивление, меня встретил человек, который словно сбросил с себя земное бремя — мы говорили с ним около часа, и с лица его не сходила светлая улыбка.
Мы говорили и вспоминали все приятные новости последнего времени — выход книг, научные проекты, общественные инициативы — и отец Александр во всем находил повод кого-нибудь похвалить, за кого-то порадоваться.
Похвастался и своей книгой, недавно изданной в издательстве «Кнігазбор», и переводом «Псалмов». Словно составив себе отчет, подытожив сделанное, сказал: все что мог — сделал, теперь можно спокойно и к Богу отправляться.
Но даже это светло отхода отца Александра не затмит ощущения тяжкой потери. Белорусский Лондон уже никогда не будет таким, каким он был последние полвека.
Смерть дорогих людей — какой бы близкой и неминуемой она ни была — всегда приходит неожиданно, а воспоминания об умерших рука не поднимается писать заранее, так чтобы в скорбный день просто достать и опубликовать готовый текст. Поэтому я ограничусь одним эпизодом — который не побоюсь назвать одним из самых необычных и счастливых событий в жизни отца Александра, а заодно и в моем.
…Приехав работать в Прагу летом 1997 года я впервые дорвался до безлимитного интернета, и одним из первых связанных с этим событий было то, что в каталоге лондонского аукциона Christie's я нашел выставленную на продажу книгу Скорины — нигде не описанный, неизвестный науке экземпляр — за смешную цену 4000 фунтов.
Я тут же выслал организаторам заявку и в каком-то необъяснимом «патриотическом» порыве связался с заведующей Отделом редких изданий Национальной библиотеки Татьяной Рощиной. Она предприняла необходимые шаги, и оказалось, что в деле приобретения книги перед главной библиотекой страны стоят непреодолимые бюрократические препятствия. Когда мой патриотический туман развеялся, я позвонил отцу Александру, и он сразу сказал: «Берем! Приезжай!»
(Дело в том, что Скориновская библиотека к тому времени не имела ни одного оригинального издания Скорины, кроме четырех отдельных страниц Первой книги царств, которые отец Александр купил в 1975 году на аукционе Дягилева в Монте-Карло. А как же Скориновская библиотека — и без Скориновских книг…)
В Christie's я поехал прямо из аэропорта, там мы с отцом Александром прошли каким-то боковым ходом в офис, где все формальности заняли считанные минуты. Отец Александр был неожиданно удивлен ценой — по телефону он меня не слышал и на всякий случай приготовил 20 тысяч… С аукциона с книгой в руках мы шли чуть ли не вприпрыжку. По дороге в библиотеку зашли в ресторан (конечно же, итальянский!) и отметили чрезвычайное событие граппой. Сказать, что отец Александр был на седьмом небе, значило бы сильно умалить факты.
Спустя какой-то год после того мы с отцом Александром закрепили успех — купили в пражском антиквариате на Карловой улице чешскую Венецианскую библию 1506 года, которая являлась одним из главных источников для Скорины.
К сожалению, у купленной на аукционе книги Скорины оказалась несчастливая судьба, но об этом я сегодня писать не буду — и с отцом Александром мы на эту болезненную тему никогда не говорили.
Как-то, уже по достижении «зрелых» лет и избавившись юношеской самоуверенности я задумался — кого в своей жизни я могу назвать своими учителями — и у меня получился список из пяти имен, в котором свое важное место занимает отец Александр Надсон.
Он, математик по образованию, дал мне первые лекции информатики и обращения с компьютером, он был бесценным консультантом в дорогом для меня деле библейского перевода, он открыл мне мир средиземноморской кухни, научил смотреть на мир с добрым скептицизмом и уверенностью в хорошем будущем для Беларуси. «Если Бог создал Беларусь и белорусов с их языком — значит так оно и надо. И так оно и будет», — говорил он.
Так оно и будет.
Комментарии