Журналист Игорь Карней о том, как получил в наследство репрессированные гены

Почти 90 лет понадобилось, чтобы хоть немного распутать клубок таинственной истории, которая не давала покоя нескольким поколениям нашей семьи. Для справедливости, случай не из ряда вон выходящий — миллионы советских людей в той или иной степени пережили трагедию бесследной утраты своих родных.

С самого детства слышал упоминания об одном из своих дядей — старшем брате моей любимой бабушки Зины. Даже через десятки лет родственники невольно переходили на шепот, вспоминая многократно пересказанную версию загадочного исчезновения красавца Константина. В результате последующих навязанных конспирологических «вбросов» получалось, что якобы он был «шпионом» (обычно на таких невидимых фантомов большевики и вешали все свои ошибки), не было только единства относительно того, какая разведка его завербовала — немецкая или японская. Да, 25-летний парень из глухой белорусской деревни заинтересовал мировую агентуру. В конце концов — ни превентивного обвинения, ни судебных бумаг, ни могилы.

И вот неожиданно наткнулся на хоть и скромные, но всё же ориентиры, опубликованные исследователями и волонтёрами российского «Мемориала».

Якубович Константин Данилович из деревни Лихосельцы Новогрудского воеводства, 1912 года рождения, белорус. Далее в биографии — значительный пробел, следующий фрагмент — уже с резкой передислокацией в Свердловскую область РСФСР, т.е. арестантский период. Заключение вперемежку с принудительной отработкой «шпионских» грехов.

Местом новой «прописки» указан Первоуральский новотрубный завод, паросиловой цех. Наконец, самое драматичное: семье не посчитали нужным сообщить даже после так называемой «освободительной миссии» 1939 года.

Из архивов следует, что Константин Якубович был арестован 28 сентября 1937 года, 26 декабря того же года осужден (так и неизвестно — судом или выездной «тройкой») к ВЫСШЕЙ мере наказания. 3 января 1938 года расстрелян.

Здесь совсем непонятно, каким образом он попал в руки чекистов, ведь западная часть Беларуси на тот момент находилась под польской юрисдикцией — или целенаправленно похитили, или сам поддался на советскую пропаганду и, как тот Бронислав Тарашкевич, сознательно искал счастья в БССР. Во втором случае — банально советский засланный, которых в то время было много. При любом раскладе финал трагичный — «враг народа».

К сожалению, ничего конкретного о месте захоронения, как и о том, что именно успел «натворить» молодой человек, чтобы его осудили на такое. Также пока не удалось найти сведений, был ли дядя Константин посмертно реабилитирован вместе с миллионами других жертв сталинских репрессий.

Павялічыць

Подобная судьба уже после войны могла настигнуть и его младшего брата, но в тот раз «повезло» — высылка вместо убийства. 2 апреля 1949 года Якубовича Ивана Даниловича из той же деревни Лихосельцы, уже Барановичской области, 1919 года рождения, арестовали якобы за связь с «лесными братьями». Как потом выяснилось — на основании доноса. 4 марта 1950 года спецорган при НКВД «особое совещание» осудил его по ст. 76 — «пособничество антисоветской организации».

Результат — 10 лет строгого режима в исправительно-трудовом лагере с конфискацией имущества. Жена и малый сын остались ни с чем, приютили родственники.

Отбывал срок за полярным кругом в Воркуте, первые пять лет без права переписки, в полной изоляции от семьи. Только после смерти Сталина моя бабушка Зина, её братья и сёстры узнали, что Иван жив. 1 июня 1956 года он был реабилитирован и даже получил материальную компенсацию за 7 лет принудительной работы в шахте.

Хотя формально был освобожден, на самом деле из зоны не отпустили — просто перевели на облегченный режим. При этом разрешили семье «воссоединиться» — в Воркуту приехали жена с сыном. Остались даже несколько тогдашних фотографий, в отличие от не зафиксированного нигде Константина.

Павялічыць

В результате они прожили в Коми АССР до конца 1960-х — еще 10 лет оправданный узник зарабатывал деньги по северному тарифу на стройках. Дядьки Вани не стало в 1985 году, я хорошо помню его спокойно-скромные рассказы под чарку о воркутинском «экстриме», потому что сам был уже достаточно взрослым. Правда, тогда даже в мыслях не мог представить, что не в такой степени, но и мне придется пострадать за «нелояльность» — будто бы и «совок» развалился, а традиции борьбы с инакомыслием остались. Так что дедовские «политические гены» на самом деле оказались «заразными».

• 0
• 0
• 0
• 0
• 0
• 2
• 0
• 0