Берлинский белорус написал, как в Минске бедно, искуственно и скучно. Ему резко ответил Стась Карпов
«За две недели в Минске я уничтожил новую пару кроссовок, вернулся — сразу выбросил», — пожаловался Николай Сулима. «Надо покупать нормальные кроссовки, а не какое-то дерьмо», — резко ответил ему Стась Карпов. Но текст Сулимы не только о материальной стороне Минска: «Ощущение фальши и подделки повсюду, не жизнь, а имитация», — с таким чувством он вернулся.
Белорус Николай Сулима, который живет в Берлине, недавно посетил Беларусь с целью замены паспорта. Впечатления от поездки и пребывания в Минске он поделился в большом тексте, который разместил на своей странице в фейсбуке.
Текст начинается с описания прохождения границы, которое предстает местом страха и растерянности: «испуганные старики с сумками», бумажки в файлах, которые падают и рассыпаются, женщина, которая командует мужем Лешей, потерявшим кнопочный телефон. Пограничник с «постным лицом, как у мученика на картине», который «интимно» толкует женщине, что не пустит ее в Беларусь. При этом общая атмосфера на контрольном пункте — «полное безразличие».
«Трава аккуратно скошена вдоль шоссе. На полях лежат упакованные в пластик рулоны сена и соломы. Кое-где из сена построили замки, дворцы и сценки из сельской жизни», — пишет Сулима.
На въезде в Минск его встречают «огромные, непривычные бетонные небоскребы на тысячи квартир» и агитационные билборды, рекламирующие службу во Внутренних войсках и предупреждающие: «Не поддавайтесь влиянию радикальных телеграм-каналов!»
Выйдя на следующий день в город в поисках выгодного обменного курса, автор, по его словам, заметил, что «город разваливается».
«Трамваи «Белкоммунмаш» и автобусы «МАЗ» и новыми были паршивого качества, а спустя десять лет превращаются в пыточные на колесах. Трясет, не дай бог сесть в конце салона, можно лишиться зубов. Трамваи ходят медленно, похоже, боятся сойти с рельсов или развалить полотно.
Остановки поставлены так, что делаешь много пересадок или много ходишь пешком. Выходят огромные концы: за две недели в Минске я уничтожил новую пару кроссовок, вернулся — сразу выкинул. Очень утомляют подземные переходы, они везде: родина хочет, чтобы я больше времени проводил под землей», — сетует Сулима и сравнивает Минск с Берлином:
«Минск двадцать первого века построен из самых дешёвых материалов, очень заметно по сравнению с Берлином. (…) Вернулось забытое ощущение грязных рук через пару часов в городе. Хочется вымыть, но непонятно, где. В Минске по-прежнему небезопасно ходить, не глядя под ноги: тротуарная плитка лежит волной. (…)
Из Минска пропали люди в возрасте от тридцати до пятидесяти. В Берлине они постоянно на виду: хорошо одеты, сидят в ресторанах, занимаются спортом. В Минске в этой возрастной группе только маргиналы».
Единственным светлым моментом он называет работу «Минскзеленстроя», который создает идеальные газоны и клумбы.
Автор рассказывает и о бытовых проблемах: заблокированные западные сайты, отказ принимать в обменнике купюру с оторванным уголком, невозможность снять наличные с карточки. Разговоры с друзьями крутятся вокруг «внутренней миграции» — жизни за городом, где можно «хоть что-то контролировать», а также вокруг ремонта, машин и получения шенгенской визы.
Процесс в паспортном столе описан как очередное издевательство: фотоаппарат, настроенный «чтобы ты выглядел, как труп», духота, «деревянная женщина» — сотрудница, которая все время говорит «мы» («подписываем здесь, заполняем форму, указываем дату»).
И финальный аккорд — заплатив 150 евро за срочность, он не получает СМС, так как «вы за него не заплатили».
Под конец текста автор замечает, что бездомных на улицах нет, так как, как объясняет ему друг, «все бомжи в тюрьмах», где их используют как «гибридное оружие» против политических. Город в преддверии государственного праздника — Дня народного единства (17 сентября) — увешан государственными флагами, а в транспорте звучит пафосная речь о Минске.
«Я вдруг понимаю, что это напоминает. Минск читает речь на собственной панихиде. О покойнике — только хорошее», — пишет Сулима.
«К концу второй недели мне уже душно. Страна победила внутренних врагов: где раньше стояли сторожа и шныряли менты — пусто. Никто ничего не охраняет, безразличие и апатия.
Ощущение фальши и подделки повсюду, не жизнь, а имитация. Магазины набиты никому не нужной дрянью белорусского производства. Пора назад, к бомжам, безработным и извращенцам», — заканчивает автор.
«Самосберегающее злорадство»: ответ Стася Карпова
Многие минчане возмутились таким взглядом на столицу. В фейсбуке несколько дней обсуждали, что автор словно нарочно старался заметить только плохое в городе.
Одним из самых громких ответов на текст Сулимы стал пост известного блогера и писателя Стася Карпова, который перевел разговор из плоскости «какой плохой Минск» в плоскость этики, оптики эмигранта и уважения к тем, кто остался.
Карпов признает литературный талант оппонента, но именно это, по его мнению, делает текст еще более токсичным. Стась определяет жанр текста Сулимы как «заметки с закатанной нижней губой» и проводит параллель с колониальной литературой:
«жанр заметок с закатанной нижней губой был придуман не им. Думаю (думаю) какой-нибудь Киплинг, рожденный в Индии, так и описывал быт индусов. Белый человек. Аристократический ген. Он не мог иначе».
По мнению Карпова, весь текст пропитан «самосберегающим злорадством», которое позволяет автору чувствовать свое превосходство. Он с иронией отмечает, что люди в Минске просто не были готовы к такому пристальному обзору:
«Унылые дегенеративные белорусы могли бы выглядеть респектабельнее в глазах Коли, если бы у них было время на подготовку для самопрезентации. Они не знали, что из их беззубости или черно-белости одежды будут сделаны выводы широким мазком. Уж они бы принарядились и подтолкнули бы языком упавшую губу».
Карпов замечает, что никто не критикует Сулиму, хотя поводов для критики можно найти много. Например, посты в фейсбуке, или фотографии самого автора:
«если почитать его фейсбук, последние постов 10, то (…) Кто бы мог подумать, что так проходят будни писателя? (…) Если бы я увидел на улице Колю Сулиму и хотел бы, что вряд ли, написать именно о нем — я бы написал, что он похож на неухоженного моджахеда. Если бы я его увидел в Минске в рваных (за 2 недели) кроссовках — я бы написал, что надо покупать нормальные кроссовки, а не какое-то говно.
Но. Я так не напишу, потому что мне не станет лучше от того, что Коля не умеет покупать кроссы и красиво стричь бороду».
Карпов также высмеивает саму суть сравнения Минска и Берлина:
«Удивительно, что раньше никто не обращал внимания на то, что Берлин — богатый и красивый город богатой и красивой европейской страны. А Минск — столица бедной страны. Это наблюдение можно включить в топ-100 выводов XXI века».
В конце Карпов пишет:
«Когда я приеду в Минск и вспомню, почему его полюбил — я стану искать это, чтобы познакомиться с моим городом заново. А пока я его не знаю. А пока я его жалею. А пока я желаю белорусам с зубами и без, с кнопочными и даже с дисковыми телефонами выжить в этой смертельной любви.
А Николаю я желаю не забывать о том, что психологи часто рекомендуют писать «самотерапевтические тексты», но вряд ли они предлагают их публиковать, потому что в них слишком много об авторе и ничего обо всем остальном».
И добавляет:
«После того, как вас обидели, не полюбив вашего текста, — не стоит писать, как вы п***ите грушу в боксерском зале. Это — детский сад и не стоит берлинского интеллектуала с хорошими зубами и телефоном».
Комментарии