«Все так или иначе будет решаться на поле боя». Чем будет заниматься новый руководитель Миссии демократической Беларуси в Украине?
Светлану Шатилину с детства называли «Светка-политика» за любопытство к новостям, которые она смотрела вместе с отцом. Это любопытство сохранилось и привело врача по образованию сначала в общественный активизм и волонтерство, а затем на должность руководителя Миссии демократической Беларуси в Украине.
Поговорили со Светланой о ее стратегии помощи белорусам в Украине и о том, почему нет явных успехов в этом направлении, о седых волосах, матери, загипнотизированной белорусским телевидением, и о желании восстановить навык говорить по-белорусски.
Светлана Шатилина родилась и выросла в Минске, отучилась на педиатра. Уже почти 30 лет живет с мужем и двумя сыновьями в Украине, где открыла туристический бизнес. В 2020 году помогала соотечественникам, бежавшим из родины от репрессий. До начала войны Шатилины жили в Ворзеле под Киевом. С началом полномасштабной войны Украины Светлана попала под оккупацию, позже координировала волонтерский проект «Медицинский десант». С декабря 2024-го была заместителем руководителя демократической миссии Геннадия Манько.
«Трамп — неординарный человек»
«Наша Ніва»: Как вам как белоруске, давно живущей в Украине, запущенный процесс переговоров Путина с Трампом и звонок Лукашенко?
Светлана Шатилина: Я думаю, что все так или иначе будет решаться на поле боя. Какова будет ситуация на фронте, так и будут вести себя политики. Сейчас расклад там не самый лучший, как и в украинском обществе. Нет такого, как в 2022 году, когда оружие раздавали прямо на улицах и были очереди в военкоматы. На мой взгляд, здесь немалая вина власти, которая не смогла поддержать энтузиазм, чтобы каждый человек чувствовал, что он нужен государству в этот момент. Люди сегодня уставшие. Но не все, конечно, потому что украинское общество очень разное, оно состоит из разных пазлов.
Зеленскому, конечно, очень непросто. За ним стоят те, кто его выбирал, и они говорят: «Ты не можешь сдать ни клочка украинской земли, иначе зачем наши братья, сестры, наши люди и побратимы погибли? Зачем они в плену?» А с другой стороны складывается ситуация, в которой он должен искать ресурсы, способные помочь Украине изменить положение на линии фронта. Он здесь как на растяжке.
Плюс Трамп — неординарный человек. Сама Америка сейчас политически более неоднородна. Такие времена, когда не можешь сказать уверенно, что будет завтра.
«НН»: Обращение к Лукашенко «мистер президент» и красная дорожка для Путина вас эмоционально не задевает?
СШ: Я абсолютно уверена, что это игры умов и разных ментальностей. Президент Соединенных Штатов якобы должен отстаивать демократические принципы, но если бы меня попросили описать Трампа одним словом, я бы сказала «сделка».
«НН»: Официально ваше назначение на должность главы Миссии демократических сил Беларуси в Киеве было озвучено 9 августа на конференции «Новая Беларусь». Что-то уже в вашей жизни изменилось с новыми обязанностями?
СШ: У меня стало еще меньше свободного времени.
При этом у части белорусов такая позиция, что, мол, раз тебя назначили, ты нам должен и должен все сделать за нас. Такой советский подход, и он мне неблизок. Я могу быть рядом, могу использовать свою новую должность как возможность открыть определенные двери. Но каждый из белорусов в Украине тоже должен что-то делать. Я могу помочь, стать рядом и работать вместе, как команда. Один в поле не воин.
«Мечта — реализовать лозунг «белорус белорусу белорус» в Украине»
«НН»: Чем вы будете сейчас заниматься в первую очередь?
СШ: Сначала понять, что практически происходит в разных «мини-сообществах» белорусов в Украине — военных, гражданских, волонтерских, культурных… Просканировать реальность. Для этого встретиться лично. Понять, что мешает и что получается. Чей успешный опыт нужно продвигать и масштабировать. А какие ошибки не стоит повторять. И мечта — это реализовать лозунг «белорус белорусу белорус» в Украине.
У нас уже была встреча с частью белорусских добровольцев. К сожалению, их было немного, не из разных подразделений, но это начало. Еще была встреча во Львове — там тоже было немного людей.
Короче, первый шаг — знакомство с людьми. С него и начинаю.
«НН»: Вашу должность ранее занимал Геннадий Манько, вы были его заместителем. Господин Манько как-то говорил, что главной причиной неудач белорусских демсил в Украине является непосредственно украинская сторона и «холодок в общении». Вы тут согласны?
СШ: Это дорога с двухсторонним движением. И причина «холодка» со стороны украинской власти, на мой взгляд, не в слове «демократические», а в слове «белорусские». Я сама все еще помню, откуда на меня шли танки — из Беларуси. И коллективную ответственность всех белорусов никто не отменял. Поэтому действительно есть определенные сложности в диалоге с украинской властью. Но надо понимать — во-первых, мы не можем ничего требовать, потому что находимся не в своей стране.
Во-вторых, украинская власть будет решать проблемы, если ей будут понятны наши аргументы — что конкретно мы предлагаем. Потому что сегодня страна занята одной главной задачей — войной. И если мы, условно, предлагаем определенные изменения, объяснив при этом, что благодаря им у вас в Украине увеличится количество добровольцев, тогда процессы могут пойти быстрее.
Если вы хотите действительно решить проблему, надо с головой туда залезть, понять, где есть места, в которых можно что-то предлагать, оформить все это — и только тогда презентовать.
А встретиться с депутатами и сказать: «У нас есть проблемы с добровольцами», — неэффективно. У украинской власти есть проблемы и со своими военными. А еще и с грузинскими, и с российскими, и с чеченскими. На мой взгляд, надо изменить качество сотрудничества.
«НН»: А как так получилось, что Миссия демократической Беларуси присутствует в Украине уже который год, но по факту мы до сих пор сталкиваемся с тем, что, например, певица Маргарита Левчук, которая рожает сына от украинца, не может сразу дать сыну имя и получить детские выплаты, сама же остается без опции открыть ИП. Остается бесчисленное количество бюрократических проблем и у белорусских добровольцев.
СШ: Все это время белорусская сторона приобретала опыт. Понимаете, Украина — это еще не Европа. Это демократия, которая только рождается. Поэтому требовать от украинской власти того, что можно требовать от польской или литовской, менее уместно. Да и разве в Польше или Литве у белорусов нет проблем с легализацией? Притом что это уже оформленные европейские страны, и там есть целые институции, представленные белорусскими демократическими силами.
Это все небыстрый процесс, к сожалению. Украинская власть впервые в жизни контактирует с демократическими силами, не имеющими полноценной юридической оформленности. Сказать, что это дипломатическое представительство в классическом виде, сложно.
Я надеюсь (не гарантирую, но надеюсь), что мой почти 30-летний опыт проживания в Украине здесь будет полезен. Потому что я уже хорошо понимаю ментальность и украинского чиновника, и политика. Украинский политик зависит от украинского общества. А украинскому обществу надо объяснять, что белорусы не все одинаковые — много белорусов за проевропейское будущее.
В феврале 2022 года я своими глазами видела как со стороны Беларуси летят вертолеты на аэропорт Гостомеля. А уже 3 марта физически увидела БТРы и солдат. Я тоже впервые в жизни оказалась в такой ситуации. И я не знала, что мне делать. Как я себя должна чувствовать? Прошло время, и теперь я спокойно смотрю в глаза и говорю, что я белоруска. Почему? Потому что я знаю белорусских волонтеров, которые много сделали. Есть бренд полка Калиновского. Белорусы должны были совершить определенные действия и, к сожалению, заплатить десятками жизней за то, чтобы им просто не плевали в глаза. Чтобы мы могли открыть рот и нас просто начали слушать.
«НН»: Что в приоритете в вашей работе будет в целом?
СШ: Я постараюсь поехать дальше и повстречаться с активными белорусами как минимум в городах-миллионниках: Одессе, Харькове, Киеве. Чтобы спросить глаза в глаза, чем моя миссия может быть полезной, где я могу стать рядом и помочь. Как врач по образованию я знаю, что нужно сначала собрать жалобы, потом поставить диагноз и только потом лечить.
На конференции «Новая Беларусь» госпожа Светлана Тихановская представила меня публично и сказала, что моя основная задача как руководителя миссии — это дипломатическая работа, работа с гражданскими и с добровольцами, и что я должна представлять и Кабинет, и Офис в Украине. Но сейчас я хочу получить бумагу на бланке Офиса или ОПК, где это будет написано. Понять, может ли у меня быть команда, есть ли у меня какие-то бюджеты или нет. Каков юридический статус у нас будет в Украине — чтобы не просто Света Шатилина ходила с визиткой.
Мне нужно время — где-то 2—3 месяца, чтобы понять, как вся система работала раньше, что было сделано. И у меня есть предварительные договоренности, что мне передадут информацию о прежних действиях, чтобы я не открывала Америку.
Важно добавить, что я не пришла сюда для того, чтобы зарабатывать деньги, я больше 30 лет зарабатываю на себя сама.
«Перед войной я думала: наконец наладила все процессы, теперь перестану работать 25 на 7, буду немножко жить»
«НН»: До войны в вашей туристической компании Delfa Tour было семь сотрудников, сейчас объемы уменьшились и вы занимаетесь всем одна. Вам хватает денег на жизнь?
СШ: Я специалист в очень узком сегменте — направления в Гренландию, на Фареры, в страны Скандинавии. У меня есть постоянные клиенты. Понятно, что сейчас объемы уже не те, что были раньше, но на жизнь хватает. Не так, чтобы аж на икру, но хватает.
Конечно, трудно было принять, что компании, которую ты строила больше 20 лет, больше нет. Перед войной я как думала: наконец наладила все процессы, у меня все хорошо, теперь перестану работать 25 на 7, буду немножко жить. Но у жизни на меня был другой план.
«НН»: Каким образом вы сейчас будете приоритизировать бизнес и политику? Плюс вы же еще волонтерством занимаетесь.
СШ: Я для себя решила, что демократическая миссия в Украине будет для меня главным приоритетом. То, что касается волонтерства, — это связанные с миссией вещи. Например, скоро на западе Украины будет проходить мероприятие для украинских волонтеров и военных ветеранов, туда же приедут несколько белорусов. И вот у меня идея: я приду туда с книгой о женской камере на Окрестина.
Моя миссия будет в том, чтобы постоянно рассказывать о том, что белорусы — разные. Есть проевропейские, есть те, для которых не имеет значения, где и как жить, а есть та часть, которую я для себя называю «режим Лукашенко». Те, кто обслуживает Лукашенко. Как представитель миссии я могу способствовать формированию определенного мнения в украинском обществе о том, что в своем большинстве белорусы стремятся к европейскому выбору.
И чтобы было понимание в украинском обществе, что без свободной, демократической, проевропейской Беларуси не будет спокойствия на границах Украины.
Мой первый волонтерский проект «Меддесант» тоже дал мне возможность во время 17 выездов на деоккупированные территории рассказывать, что я белоруска, что мне стыдно за то, что делает Лукашенко, но я приехала для того, чтобы помочь.
«НН»: Вы как-то упоминали, что на фоне войны у вас непростая коммуникация с матерью. Что-то изменилось?
СШ: Я не разговариваю с ней сейчас как с гражданкой, скажем так. На примере матери я понимаю, что есть часть людей, которым проще «есть» то, что им дают. Им говорят: «Вот это враг наш, они там бандеровцы». Причем никто из них не знает, что это за черт с хвостом, которого называют «бандеровец». Мать просто начинает разговаривать словами из телевизора. И ты спрашиваешь:
«Мама, ты мне не веришь? Я же твоя дочь». Кроме того, они же с папой приезжали к нам несколько раз, несколько месяцев жили в Украине. Но ведь в телевизоре говорят вот так. А чтобы сформировать альтернативную точку зрения, надо приложить определенные усилия.
Короче, я перешла с матерью на гуманитарную часть. Это физически моя мама, ей уже больше 80 лет, я ее стараюсь дополнительно не беспокоить, потому что не приехать, не помочь на расстоянии нормально не могу.
«Старший сын еще в ВСУ»
«НН»: Чем сегодня занимаются ваш муж и сыновья (в начале войны сыновья сразу пошли защищать страну)?
СШ: Муж работает сам на себя. Он у меня человек, который умеет правильно составить концепцию какого-то дела, и так он помогает разным бизнесам составлять эту концепцию. Кроме этого, он пишет стихи. У него было издано несколько книг. Но он пишет по-русски, поэтому это такая непростая тема сейчас.
Что касается сыновей, то младший работает на иностранную компанию онлайн, а старший все еще в ВСУ. Ожидание сигналов от сына после заданий очень изматывает. Как я говорю, я уже крашусь каждые три недели, потому что вся седая.
«НН»: Страшно за сына, а какие эпизоды войны еще отразились на вас больше всего?
СШ: Я так устроена, что могу назвать себя кризис-менеджером. Когда ситуация кризисная, я мобилизуюсь. И сегодня смотреть на то, что я делала еще вчера, мне страшнее, чем когда я была непосредственно погружена в ситуацию. Всегда вспоминаю, как посылала российских военных, идущих по нашей улице, вслед за русским военным кораблем — они же могли меня застрелить!
Читайте также: «Русские солдаты, вас дома не кормят?» Рассказ белоруски, чьи сыновья защищают Киев
Когда мы впервые поехали в Херсон с «Меддесантом», как прошли две недели после деоккупации, я почувствовала боль внутри. Для меня это как некая Хатынь выглядела. Мы въезжаем в деревню, а там просто остатки от труб печных. Нет домов, все разрушено, и только какой-то дедушка идет с собакой. Ты понимаешь, что у людей не осталось ничего — это было очень жутко.
«НН»: В 2022-м вы говорили, что вам стыдно иметь белорусский паспорт, что вы уже решились получить украинское гражданство. Что-то изменилось?
СШ: Сегодня я чувствую, что я белоруска. У меня есть основания для гордости — я горжусь той частью белорусов, которые показали, что они достойные. У меня до сих пор белорусский паспорт, и я не предпринимала никаких шагов для того, чтобы легализовать себя с другим.
Знаете, это звучит странно, но в основном украинцы и их самосознание, уважение к культуре научили меня быть белоруской.
Мой старший сын, хоть и пожил в Беларуси пару лет, тоже говорит, что он белорус. Младший уже скорее космополит, человек мира, как и его отец.
«НН»: Случались за последнее время ситуации, когда белорусский паспорт провоцировал для вас неприятности в Украине?
СШ: Внутренне это всегда неприятно, когда, например, я пересекаю границу и достаю белорусский паспорт. В этот момент ты не гордишься этой синей книжкой. Этот паспорт автоматически говорит, что я принадлежу к государству Беларусь, которое является соагрессором в войне. Каждый раз я иду на собеседование со службой безопасности. Там я уже могу спокойно рассказать, кто я и чем занимаюсь, и уже на этом этапе никаких неприятных ощущений нет.
Хочу ли я сменить эту книжку? Да. Но пока «мир» не придумал как. Проект паспорта Новой Беларуси хороший, но за документом пока нет юридической силы. Он не является ни тревел-документом, ни гуманитарным. Но белорусы — умные, и проект нового паспорта однажды обязательно трансформируется.
Все белорусы, к сожалению, будут нести на себе какое-то время клеймо соагрессии. Как и россияне. Как немцы после Второй мировой. Я думаю, что нам нужно очень внимательно смотреть на опыт последних.
«НН»: Вы упомянули, что муж пишет стихи по-русски, но не может издаваться. Вам же велели заменить русскоязычные вывески в вашей компании, а посол Украины в Польше Василий Боднар недавно раскритиковал украинцев, которые просто пошли на концерт русскоязычного рэпера из Беларуси Макса Коржа. Все это оправдано?
СШ: Мне кажется, в этом контексте белорусы должны очень внимательно следить за тем, как украинское государство за эти годы с языковым вопросом разбиралось. И взять от них лучшее, посмотреть, что было не так хорошо, чтобы подобных ошибок не делать. Язык — это о самосознании, но мы должны учитывать и реальность. Если есть бабушка, которой 60 лет и которая всю жизнь разговаривала по-русски, а государство не сделало ничего — не предложило ей курсы, чтобы она начала разговаривать по-украински, то почему государство в конце концов должно от нее требовать, чтобы она разговаривала по-украински?
С чем я согласна точно? С тем, что государственные структуры, все чиновники должны знать родной язык. Язык бизнеса должен быть национальный, образование. Но могу ли я в быту разговаривать на любом языке, хоть на китайском, хоть на русском? Да, имею право.
Невозможно относиться к языковому вопросу линейно. Я очень хочу заговорить по-белорусски, например. Я свободно читаю и все понимаю, но разговаривать пока не могу. Но я работаю над этим — ежедневно читаю книги на белорусском вслух. Это все небыстрый процесс.
Насчет Макса Коржа, как по мне, каждый зритель должен сам поинтересоваться, куда идут налоги любого артиста с концерта — помогает ли этот человек Украине даже на русском языке? Потому что что, у нас в окопах, я прошу прощения, русского языка нет? И мы не можем иначе относиться к людям, которые рискуют своей жизнью, только потому, что они разговаривают по-русски.
Русский язык не виноват в том, что на нем разговаривает Путин. Это такой же язык межнационального общения, как английский.
«НН»: Ожидания, что белорусские добровольцы придут и освободят Беларусь — как вы на это смотрите?
СШ: Я не эксперт в таких вопросах, но как части белорусского общества ожидания, что кто-то придет — добровольцы, марсиане, еще кто-то — и сделает за нас нашу работу, мне не нравятся.
«НН»: Встреча Зеленского и Тихановской — она еще возможна в сегодняшних реалиях?
СШ: Вопрос в том, какой результат мы ждем от такой встречи. Какой месседж должна эта встреча нести? Президент украинского государства сегодня в первую очередь должен предпринимать такие шаги, которые способствуют главному — победе в войне. С нашей стороны не может быть так, что мы просто пришли и сказали: «Мы хотим встретиться». Чтобы что? Например, чтобы легализовать в Украине продемократические силы. Если это такой месседж, то давайте готовить почву под это. Соберем все документы и подтверждения того, как белорусы поддерживали Украину. Тогда у нас будут аргументы «за».
Это может быть и более безопасный вариант для Зеленского — например, гуманитарный визит Сергея и Светланы. Белорусы — очень креативная нация, и в любой ситуации может что-то придумать. Главное еще не забывать пиарить сделанное, этому всем белорусам надо поучиться у украинцев. Надо быть не такими скромными.
Комментарии
Гэта значыць, што яна раней не мела стасункаў з нацыянальна-арыентаванымі беларусамі, якія навучылі б яе быць беларускай.
Значыць, раней яна сябравала з "какая розніца", "ватнікамі", саўкамі, без роду, без племені, толькі не з нацыянальна-арыентаванымі беларускамоўнымі.