Что рассказывал Статкевич соседям в ночь перед выездом на границу

«Открывается дверь, и я слышу что-то вроде «ну, легок на помине». Смотрю — а это Статкевич! Очень обрадовались, потому что был страх, что он уже мертв, давно не было информации о нем.

Он был намного более похудевший, чем раньше, но настроение у него было очень хорошее. По общему впечатлению он в хорошем состоянии», — рассказывает Спариш.

И тем не менее у Статкевича, как говорит Сергей, есть проблемы со здоровьем. За решеткой у политика были острые проблемы с сердцем — он не был обследован должным образом, но, как он говорил в беседе со Спаришем, речь скорее всего об инфаркте. После этого Николая еще и сажали в ШИЗО.

За время заключения Статкевич трижды перенес ковид, также пережил пневмонию. И это в дополнение к хроническим болезням, потому что у Николая сердечная аритмия и хронический бронхит.

В тот вечер в камере СИЗО КГБ Спариш и Статкевич много беседовали:

«Мы все-таки не виделись пять лет, поэтому было о чем поговорить — и о результатах того, что произошло в 2020-м, и о планах на будущее. [Статкевич] дал пару инструкций, которые нужно будет выполнить. Говорил о том, что белорусская нация сформирована, и это результат 2020‑го года».

Николай проговорил, что не будет уезжать из страны, чем не удивил Спариша:

«Военные, шляхтичи такого типа, как Статкевич, не бегают. Было очевидно, что для него это о чести. Но самое главное, что Статкевич — это не романтик, а прагматичный, мудрый политик. Он просчитал, что самое сильное воздействие будет в том случае, если он сделает так, как и сделал позже.

Во-первых, это очень большой международный скандал. А во-вторых, и это важнее, таким образом в Беларуси останется моральный лидер. Если вся оппозиция уедет за границу, она, скорее всего, через какое-то время растворится в мелких ссорах. А настоящий лидер должен быть в Беларуси. Нам нужен наш Нельсон Мандела.

Павялічыць

Спариш отмечает: несмотря на многие годы в изоляции, Статкевич хорошо знал основное о том, что происходило в Беларуси и в мире. Политик получал лишь крупицы информации с воли — что-то можно было прочитать в государственных газетах, что-то услышать по радио, что-то узнать в разговорах с тамошними уголовниками. Но и этого Статкевичу хватало, чтобы делать выводы из новостей.

Спариш вспоминает:

«Он говорил, что если бы мы победили в 2020-м, не было бы полномасштабной войны в Украине. Блицкриг был возможен только в одном случае — в случае удара по Киеву, ударов из Крыма и Донбасса вряд ли хватило бы. Нужно было быстро взять Киев, Зеленский сбежал бы, и тогда можно было бы рассчитывать на победу.

Русские просчитались. Но если бы не было возможности зайти с севера, у них не было бы этих обманчивых надежд. И тогда сотни тысяч человек остались бы живы, и Евросоюзу не пришлось бы тратить сейчас такие деньги на вооружение».

Павялічыць

Утром перед выездом, вспоминает Сергей, Статкевич чувствовал себя плохо. Усилилась аритмия, и он почти все время лежал, пришлось принимать лекарства. Кстати, о таблетках: Спариш подчеркивает, что после отказа ехать в Литву Статкевичу могут не давать лекарства — мол, это стандартный способ давления на заключенных с болезнями.

Последний раз собеседник видел Николая на границе, когда тот выбрался из автобуса, в котором его пытались депортировать в Литву:

«Я только видел, как он шел мимо автобуса. Я его хорошо знаю, поэтому понимал, что он в настроении боевого запала. Он был очень собранный и веселый, улыбался и шел походкой военного».

Спариш комментирует слухи о том, будто Статкевич назвал Сергея Тихановского предателем:

«Очень важно — он ничего мне не говорил о том, что считает Тихановского предателем. Поэтому я удивляюсь этим слухам. Мы с ним почти не говорили о Тихановском, и если бы он хотел донести до меня ту информацию, [что Тихановский — предатель,] он бы мне обязательно об этом сказал и объяснил бы, почему так думает.

Это очень серьезный вопрос, за решеткой считается неправильным очернять людей. Поэтому мне кажется, что вся эта история — какое-то недоразумение».

• 12
• 0
• 0
• 0
• 1
• 1
• 0
• 4