«По моему, тогда я плакал сильнее всего в жизни». Трогательный пост про Площадь-2010
Пишет у себя в фейсбуке Арамаис Миракян.
Вряд ли вы сможете сказать поминутно, что вы делали, скажем, 15 апреля 2008.
Думаю, что вы делали 19 декабря 2010 — вы помните. Это лишний раз подчеркивает исключительность этого дня для истории Беларуси.
С тех пор прошло семь лет, для меня — треть жизни. Но события того дня и президентскую кампанию в целом я помню очень хорошо. Помню выступление Статкевича по ТВ, после которого бабушка сказала мне с искаженным от ужаса лицом; «Маис, зачем он это говорит, его же посадят!»
Голосовать я не мог, мне тогда было 15, но даже если бы и была у меня такая возможность — не знаю, за кого отдал бы голос — мне почти одинаково сильно были симпатичны Некляев и Санников.
Моя мать тогда жила и работала в Египте, и решила забрать меня к себе перед зимними каникулами, почти на месяц. Учился я на дому, учился хорошо, проблем с тем, чтобы отпустить меня, не возникло.
Мать понимала, что я интересуюсь политикой, и понимала, что начнись акция протеста — я пойду. Несмотря ни на что. Это сейчас я понимаю, что с моими ногами и моим зрением я не уличный боец, а тогда мне было 15. И пошел бы.
За несколько дней до выборов мы улетели. Кажется, после этого я не разговаривал с ней несколько недель, душа рвалась прочь, но…
Наступает день выборов. Ноутбука у меня тогда не было, интернета в телефоне тоже. Мать работала на пляже, продавала экскурсии русским туристам. У нее был прекрасный начальник по имени Мухаммед, у него ноут был. Когда я рассказал о том, что происходит у меня на родине, понимая, что акция протеста будет, он просто отдал мне свой ноут с флешкой для интернета, сказав «вернешь, как будет понятно, что у вас там. Вот бы нам протесты здесь..» (до свержения Мубарака оставалось два месяца, но тогда никто и подумать не мог..)
Забрал ноут, Мухаммед меня предупредил, что в нем не работает батарея — только от сети.
Настает вечер. Интернет медленный, онлайн не посмотреть, только текстовая.
Дальше происходит что-то, достойное описания в прозе, я бы не поверил, что так бывает, сказал бы, что выдумка.
Я читаю текстовое сообщение на новостях мэйл.ру (почему там, господи?) «Протестующие в Минске пошли на штурм дома правительства».
И тут вырубается электричество. На всю ночь.
Я не могу описать свои чувства, мне не хватает ни журналистского, ни писательского умения.. Пишу, руки дрожат, а в глазах — слезы. Я верил в то, что вернусь в другую страну.
Я неверующий, я не умею молиться, «как положено», поэтому стоя перед окном, молился «ну пусть все будет хорошо, Господи». Знаете, какие темные ночи в той части света и какие яркие звезды? А я знаю.
Утром свет дали. Я метнулся к телевизору, включил евроньюс, и увидел страшные кадры разгона, блиц интервью с плачущей Ольгой Некляевой… Помню — как сегодня.
По моему, тогда я плакал сильнее всего в жизни. А на пляже, когда я таки туда пришел, мне выражали поддержку даже арабы, потому что эти кадры показывали на весь мир.
Тогда я решил стать журналистом. Сейчас среди моих друзей, приятелей, коллег — люди, которые были на той Площади, люди, которые получили за это реальные сроки, люди, которые вынуждены были эмигрировать после.
Спасибо вам. Спасибо за то, что это было. Это событие сформировало меня на годы вперед. Спасибо.
И простите, что меня в тот день не было рядом.
Хоть я и очень фиговый протестующий.
Комментарии