Политический аналитик Артем Шрайбман рассказал в эфире «Еврорадио», как может выглядеть жизнь в Беларуси в ближайшие 5‑7 лет, если не произойдет резких политических потрясений.
Отвечая на вопрос о возможности позитивных изменений в стране в среднесрочной перспективе без кардинальной смены власти, политический аналитик Артем Шрайбман предложил посмотреть на ситуацию через призму исторического опыта, напомнив о ситуации 2014—2015 годов. Тогда, на фоне минских переговоров по Украине и отказа Минска от размещения российской авиабазы, началась дипломатическая разрядка, которую общество в моменте не осознавало полностью.
«Это был переломный период. Мы тогда в моменте, может быть, этого не полностью чувствовали. Только, наверное, когда санкции в начале 2016 года отменили (а в середине 2015‑го приостановили), стало понятно, что-то происходит. (…)
Ретроспективно это стало переломным периодом. У меня есть ощущение, что мы сейчас проживаем, входим в период, который при хорошем стечении обстоятельств в будущем, через 10 лет (…) мы будем называть также началом нового переломного периода», — уверен Шрайбман.
Аналитик отмечает, что вводные данные меняются. Война в Украине, по его мнению, движется к стадии урегулирования из-за истощения сторон, а внутри Беларуси «нормализовалась практика редких, недостаточных, путаных, но помилований политзаключенных». «Этого не было до середины 2024-го. Сейчас это главный процесс в белорусской политике».
Кроме того, меняется отношение Запада. Аналитик подчеркивает, что США создали прецедент «прагматичных мини-обменов» с Лукашенко, которым уже пользуются другие игроки — Ватикан, Польша, Литва.
«Это значит создается некая новая норма. (…) Это меньший зашквар, чем раньше, безусловно. Но самое главное, что исторически мы вышли из некоего локального застоя (…) и пошло хоть какое-то политическое движение. (…) Мне кажется, ретроспективно, в 2030 году мы сможем, (…) если будет реализован хороший сценарий, (…), на сегодняшний момент смотреть как на точку перелома».
Как может выглядеть хороший сценарий
Позитивный сценарий, по словам Шрайбмана, возможен, если интерес Запада к взаимодействию не угаснет, а расширится на других игроков (ЕС, Великобритания и даже Украина). Это сформирует трек деэскалации, который затронет и внутреннюю политику, так как нынешний уровень репрессий несовместим с нормализацией.
«Деэскалация станет главным процессом, вокруг которого идет вся политика. (…) Деэскалация, соответственно, по логике своего процесса должна включать и внутреннюю политику. С сохранением такого же числа политзаключенных деэскалация не произойдет.
Их придется либо качественно, многократно снижать, либо исключать это явление как таковое, переходить к другим формам репрессий. Это значит вместо уголовных репрессий надеяться только на административные, на запугивание, то есть какое-то смягчение репрессивной политики».
Эксперт полагает, что Минск может пойти на такой шаг, «если у Лукашенко будет достаточно стимулов, чтобы эту деэскалацию продолжать». В качестве одного из таких стимулов он называет экономику:
«А стимулы, в принципе, могут появляться, потому что российская экономика уже не то же самое, что было 2‑3 года назад».
Однако, как подчеркивает эксперт, успех сценария зависит от внимания Запада.
«Казахстанская модель» и возвращение гражданской активности
Если процесс продолжится, Беларусь может увидеть отказ от некоторых репрессивных практик. При этом Шрайбман предостерегает от завышенных ожиданий:
«Я не верю в полное сворачивание репрессий при Лукашенко, я не верю в возвращение в 2019 год или в 2017 год, который был (…) точкой самых низких репрессий в республике».
Вместо этого эксперт видит возможность перехода к модели контроля, подобной той, что существует в Казахстане — авторитарной, но без массовых посадок:
«Но мы можем вернуться в точку отсутствия или практически отсутствия признанных политзаключенных. Когда власть обходится другими мерами для того, чтобы контролировать общество. Например, не нужно такое количество уголовных дел властям Казахстана, чтобы поддерживать политическую лояльность и спокойствие внутри страны. Хотя казахстанское общество тоже современное, развитое, цифровизированное, образованное. Но тем не менее, казахстанская власть может его держать в политическом спокойном состоянии без сотен политзаключенных».
По мнению аналитика, белорусская власть может прийти к выводу, что способна управлять меньшими репрессиями, получая взамен выгоды на Западе — разморозку контактов или даже снятие части санкций.
Такое смягчение климата приведет к возобновлению гражданской активности. Она начнется с низовых инициатив — краеведческих, языковых, урбанистических, а также с оживления бизнес-сообществ.
«Это может все разрастаться. Так же, как оно в меньшей степени, но по подобным паттернам, разрасталось в 2015-м, 2016-м, 2017-м. Затем это может постепенно перейти в сферы, которые сегодня являются табу, — экологический активизм,(…) гендерные организации».
Шрайбман подчеркивает, что этот сценарий он не может назвать «самым вероятным», но он возможен, так как совместим с выживанием режима Лукашенко, с «более-менее контролируемым транзитом власти», и не вызывает критики со стороны России.
В процесс могут включиться и нейтральные международные игроки, такие как Международный валютный фонд или Всемирный банк, которые способны поддержать нормализацию деньгами.
«Поэтому, в целом, в этом сценарии нет ничего невозможного даже при сегодняшних политических вводных. То есть при лукашенковском режиме, при сохранении силового аппарата, при сохранении репрессий, при сохранении ориентации на Россию, помощи российскому ВПК и так далее.
Но в той или иной степени это заменимо, если складываются другие переменные в хорошую сторону. Это перемирие в Украине какое-то. (…) Это вот сохранение фокуса к Беларуси. (…) Будет ли этот путь легким и линейным? Точно нет. Но это сценарий, который на 5‑7 лет я бы не исключал точно».
Вероятность такого пути развития Артем Шрайбман оценил в 30—40%.
Комментарии